Батлымские бабушки

Спелись
В 1982 году Людмила Эмелева после окончания Салехардского культпросветучилища была направлена на работу в библиотеку поселка Большой Атлым. Кстати, местные не произносят целиком эти два слова, а говорят «Батлым».
Людмила вышла замуж за Александра Обатина. Его мать Анна Дмитриевна Глухова – бабушка Анна, как ее называют в семье, – дочь Анастасии Алексеевны Ерныховой, прославившейся в свое время тем, что одной пулей убила сразу двух медведей.

– Мне 88 лет. Я сама рыбачка и охочусь на мелкую дичь, а вот мама моя была боевая, – рассказывает Анна Глухова. – Вышел как-то в лесу на нее медведь, встал на дыбы. Она ружье с плеча схватила и в башку ему пулю всадила. Он упал, а за ним второй оказался. Она подошла, смотрит: первый еще живой – у него мозг пробит, а второму пуля прямо в нос вошла – мгновенная смерть.

Анна Дмитриевна оказалась мастерицей сказки говорить, стихи да песни сочинять и петь. Родственницы «спелись» и создали при поселковом центре культуры квинтет. Ансамбль выступал на каждом празднике в местном клубе и гастролировал по близлежащим поселкам с хантыйским и русским репертуаром. Дети солисток часто «работали» в подтанцовке. Кстати, концертные костюмы коллективу сшила Людмила Обатина.

– Никто меня с детства не приучал ни к шитью, ни к плетению бисером, но я видела, как это делала моя мама. По роду деятельности я сталкивалась с книгами о жизни, народных промыслах и ремеслах ханты, с интересом рассматривала национальные узоры, – рассказывает бывший библиотекарь. – В 35 лет вдруг во мне проснулось желание сшить хантыйское платье. Перед глазами всплывали картинки «мама шьет платье», а руки все делали сами. Я доставала из памяти подсказки: как тут ткань подвернуть, как аккуратнее сделать.

Этнограф-самоучка
Бабушка Анна часто рассказывала разные истории и сказки. Людмила начала записывать их на магнитофон. Потом стала приглашать «к микрофону» старожилов, которые исполняли песни своих предков. На гастролях находила время для записи пения и рассказов местных жителей. Так незаметно для самой себя Людмила стала этнографом.
По словам этнографа из народа, для ансамбля она сама переводила стихи Ювана Шесталова с русского на хантыйский и придумывала мотивы или брала стихи на хантыйском языке Марии Волдиной и перекладывала их на музыку. Конечно, коллектив исполнял и старинные песни из записанных Людмилой Ивановной на магнитофон.

– Старинные хантыйские песни – божественные! Они протяжные. Слушаешь – аж сердце захватывает. Ульяна Пендыхова замечательно их исполняла, а я так не могу. Кстати, Ульяна Ивановна была охотницей-медвежатницей. Она в одиночку ходила на зверя. Ею было добыто 16 медведей.

Людмила Ивановна говорит, что магнитофонную кассету с ее записями переписывали ученые из Югры, Москвы и иностранцы:

– Может, кто-то книгу по ним написал, может, и докторскую диссертацию защитил. По мне, это лучше, чем она просто пролежит у меня, а так в культуру ушла запись. Неважно, кто ее распространит и под чьей фамилией. Главное, песни наших предков получат новую жизнь.

Анна Глухова, мастерица рассказывать истории из жизни, еще и сочинила стихотворение «Про дружбу медведя и девочки». По словам сказочницы, сюжет произведения основан на реальной истории.
Маленького медвежонка принесли домой, девочка с ним нянчилась как с ребенком, заворачивала в одеяло, кормила кашей, купала в тазу. Когда он подрос, стал все в доме крушить и ломать, но не из-за злости, а из любопытства. Его посадили на цепь возле дома. Медведь рос. Но однажды его позвала тайга, он убежал. Девочка скучала и ждала его, но косолапый забыл о ней. Спустя годы они встретились в лесу. Девушка назвала его «по имени», он, узнав ее, не причинил ей зла.



Жизнь в лесу
Анна Ерныхова (Глухова) родилась 5 июня 1933 года в местечке Торьеж, оттуда ее истории о лесных людях, медведях и воспоминания о патриархальной жизни ее семьи.
Оказывается, лесные ханты часто брали брошенных медвежат в избу и кормили до определенного возраста. Когда мишка начинал хулиганить, его выставляли на улицу, держали на цепи. Были случаи, когда медведь срывался с цепи, уходил в лес. Такого медведя считали опасным, ведь он мог стать голодным непрошеным гостем в любом селении. Поэтому подросшее в неволе животное сдавали в заготконтору или просили кого-то «убрать» его, так как у самих на своего медведя не поднималась рука.
Может, эти рассказы покажутся кому-то жестокими, но ведь и жизнь людей в лесу была непростой.

– Мама родила меня в лесу. У нас считается, что после родов женщина «грязная». По хантыйским традициям к дому она не подходила неделю. Потом еще два месяца жила со мной в избе у порога. Конечно, я с детства умела нарубить дров, затопить чувал и утку в золе испечь, – вспоминает Анна Дмитриевна. – Чувал топишь, зола накапливается, она горячая. Мама пекла в золе хлеб, рыбу и уток. Тесто для хлеба замешивали из муки и пшенной крупы, выпекали небольшие булки, стряхивали золу и ели. Утку, не ощипывая, потрошили, а внутрь заталкивали соль и траву. Перья сами сгорали, а мясо было очень вкусное.

В лесу девочка научилась выделывать оленьи шкуры и шить из них обувь: зимнюю – кисы и летнюю – нюкивей.

– Мужчинам для рыбалки шили кожаные сапоги до паха, как болотники, пропитывали их рыбьим жиром, чтобы они не промокали, – говорит Анна Глухова. – Для изготовления подошвы кисов копили жесткую шерсть, которая у оленей растет внутри копыт. Потом ее соединяли в виде овала и пришивали. Обувь была легкая, мягкая, теплая и непромокаемая.

Моя маленькая мама
В семье этнографов часто вспоминают о том, как жили Ерныховы – Обатины – Глуховы в советское время.
По словам Анны Дмитриевны, еще до начала Великой Отечественной войны всех лесных ханты поселили в поселке Моим, где организовали колхоз имени Кирова. Раздали на семью по пять коров и быку. Люди за ними ухаживали, молоко и мясо сдавали в колхоз. Охотники занимались заготовкой пушнины, рыбаки добывали рыбу. Колхоз пережил и военное время, когда всю работу делали женщины, старики и дети.

– Мой отец был фронтовик, вернулся с войны в 1943 году раненный. Мама, как и все женщины в ту пору, работала для фронта – занималась доставкой грузов на оленях, ее не бывало дома по три-четыре дня. Отец увидел, как голодно жили мы и соседи. Пошел в лес и добыл первого лося, поделил между всеми соседями. Такой он был человек, – рассказывает наша героиня.

Сейчас Анна Дмитриевна удивляется, как все успевала: на работе почти сутками за коровами ухаживать, кисы шить, с ансамблем выступать, детей растить.

– Мне всегда доверяли нетелей, это молодые телочки. Я доводила их до взрослого возраста и переводила в коровник, потом ухаживала за следующей партией молодняка. С ними труднее работать: они лягаются, пока к человеку не привыкнут. Я уж их любила – обрат из молочного цеха им сама носила, а у других они на воде сидели. А если заболеет, я и домой не иду, ухаживаю, – описывает трудовые будни Анна Дмитриевна.

Один раз приглянулась ей колхозная нетель. Она поменяла на нее собственного бычка. Привела домой, назвала Рёва.

– Здоровенная она была, как бык. Жила долго. Ее весь поселок знал из-за ее хулиганского поведения. Она подходила к воротам, снимала их рогами и ставила рядом, заходила в чужой огород, бывало и с подругами. Они вытаптывали или съедали у людей урожай. Но мы ее не убирали – жалели, она молока много давала, а мне ж пять детей надо было кормить, – вспоминает бабушка Анна. – Сейчас только сын остался. Все ходит ко мне и спрашивает: «Как ты тут, моя маленькая мама?»

Мне бы очень хотелось, чтобы истории, записанные батлымским «народным» этнографом, были изданы в книге, ведь в газетной статье всего не расскажешь.