Боль блокадного Ленинграда

27 января, в памятную дату освобождения Ленинграда, в Государственном архиве Югры подведут итоги акции, но уже сейчас через исследовательские работы, электронные презентации и фотопозитивы можно увидеть, как тысячи нитей судеб югорчан вплетаются в историю блокады Ленинграда.

«У дверей воинской части Анна упала в голодный обморок»
Увиденный в интернете ролик, посвященный теме блокадного Ленинграда, побудил жителя Сургута Николая Яснева заняться своей родословной. Он, конечно, знал о том, что жизнь его деда со стороны отца неразрывно связана с этой трагической страницей истории, но, как бывает у каждого человека, задумываться стал только тогда, когда появилось осознанное чувство сопричастности к своему роду, его истории, истории Родины. Собираемая по крупицам информация постепенно восстанавливала картину прошлого. И все яснее и отчетливее становилась эта связь с прошлым.
Предки Николая Яснева переехали в Ленинград в конце 1920-х годов из Костромской области. Его прадед Николай Иванович с супругой Любовью Васильевной родили до войны трех детей, младшей, Валентине, на момент начала Великой Отечественной было всего четыре года. Глава семьи с первых дней войны был зачислен в ряды местного ПВО (МПВО) Дзержинского района рядовым, скорее всего на оборонный завод. Николаю Андреевичу не удалось узнать, чем занимался в те годы его прадед. В архивах сохранилось лишь упоминание о его посмертном награждении медалью «За оборону Ленинграда».
«Среди подробных сведений указано, – рассказывает автор исследовательской работы, – «активный участник оборонительных сооружений», а также обозначено, что никто из родственников во время награждения, в декабре 1945 года, за медалью не явился. Связано это было с тем, что его дети в то время в самом Ленинграде не проживали». 
Дед Николая Яснева, Александр Николаевич, выпускник школы ФЗУ по специальности «токарь», был эвакуирован с заводом № 234 под Уфу, где до конца войны работал «практически без выходных». После войны переехал в Харьков, где родился отец Николая Андреевича, переехавший в конце 1970-х годов в Сургут. И уже здесь, в Югре, проживают его потомки.
Сестра деда Анна Николаевна, как пишет Николай, единственная из семьи, кто пережил блокаду. Старшие Ясневы первое время выживали в блокадном Ленинграде, как и сотни других семей, собирая с обоев клей, из которого варили «кисель». Варили и ремни, все крепко сдабривая перцем, которого оказалось много в семейных кладовых. Но это мало помогало.
Жизнь Анны Николаевны в буквальном смысле сохранило чудо, «благодаря тому, что сумела найти работу в «банно-прачечном отряде» (гарнизонный банно-прачечный дезинфекционный пункт № 162)». Она случайно оказалась возле дверей одной из воинских частей, где упала в обморок, там ее и нашли. Военачальник в звании «капитан» Каневский (его фамилия указывалась в анкете-запросе в ЦАМО самой Анной Николаевной от 1993 года) изначально не хотел ее брать из-за дистрофии, однако изменил свое решение после того, как одна из женщин, стоящая рядом, взяла на себя ответственность за ее содержание. Так Анна Николаевна стала «вольнонаемной». Работала прачкой, двигаясь вслед за Ленинградским фронтом. 
Анна Николаевна на долгие годы сохранила удивительное жизнелюбие, как будто проживала не только свою жизнь (ее родители и младшая сестренка навсегда остались в блокадном Ленинграде), умение бескорыстно помочь другим в трудную минуту. Родственники вспоминают ее особую, «питерскую» интеллигентность и оставшуюся после нескольких голодных лет потребность хранить в холодильнике на черный день буханку хлеба.


«Мама не отдала Костю»
Краеведа из Ханты-Мансийска Андрея Сивкова я знаю много лет. У него удивительная «соединенность» с прошлым своего рода, благодаря которой он открывает неизвестные доселе страницы истории и нашего края. В рамках акции он прислал исследовательскую работу «Блокада… А в памяти только мама». В 1934 году сестра его бабушки Капиталины Федоровны, Вера, уехала из Остяко-Вогульска (ныне Ханты-Мансийск) в Ленинград. В 1935 году там родилась ее дочь, Валентина Копьева, которая и оставила воспоминания о своей маме. И воспоминания эти неразрывно связаны с судьбой Ленинграда.
«Суровая холодная зима 1942 года. Блокада. Я болею корью. Поэтому мы в бомбоубежище не бежим. Воет сирена. Надо мной склонилась мама, как бы закрывая своим телом меня и прижимая рукой к себе моего брата. Ее слезы капают мне на лицо и обжигают: как стыдно мне, что это из-за меня мы не в бомбоубежище. Если б я не была больна, то сейчас мы бы находились в нашем спокойном (так мне казалось тогда) месте, где под потолком тускло светила синяя лампочка, стояли кровати и моя мама рассказывала всем находившимся там детям о Великих географических открытиях (она по образованию была географом), о путешествиях Миклухо-Маклая… И не всегда после отбоя воздушной тревоги хотелось возвращаться в нашу холодную и голодную жизнь, так бы маму и слушала… А жизнь была действительно голодная: по 125 граммов блокадного хлеба и по три макаронинки на каждого на день. Так было у нас, по крайней мере. И еще запомнился маленький зелененький чугунок, в котором мама кипятила воду в печке и варила макароны. У нас с братом были свои детские хитрости по поеданию единственной макаронинки, причитающейся на один прием пищи… 
Помню, как мы ехали в эвакуацию по Дороге жизни по замерзшему Ладожскому озеру, покидая блокадный Ленинград в марте 1942 года. Каждой матери с ребенком дошкольного возраста полагалось одно место в автобусе. Детей-школьников эвакуировали отдельно от родителей. Мой брат, Костя, был школьником. Мама не отдала Костю, и мы ехали вместе: мама сидела, я – у нее на коленях, брат – у нее на шее, свесив ноги на меня. Это не помешало нам увидеть, как один из впереди идущих автобусов ушел в полынью под лед со светящими фарами».
После блокады семья вернется в Ленинград, где всю свою последующую жизнь мама Валентины Копьевой проработает педагогом, поддерживая и направляя своих воспитанников. Сильная, решительная, открытая, не позволяющая себе падать духом – такой осталась в памяти своей дочери мать. Сотни, тысячи таких матерей с удивительным мужеством и смирением несли свой блокадный жизненный крест. Каждая из них достойна нашей памяти…


Когда память жива
Раньше слова «достойны памяти народной», «навечно в строю» казались мне проникнутыми ложным пафосом. Сейчас я понимаю, что по-другому рассказывать о том времени мы не имеем права. Как не имеем права забывать о том, какой ценой далась нашему народу Великая Победа. 
Жительница Нялинского Ханты-Мансийского района Ирина Помаскина в своей исследовательской работе, присланной в рамках акции, называет поименно всех жителей этого села, сложивших свои головы под Ленинградом, и участников боевых действий на Ленинградском фронте. Заслуженный учитель России, почетный житель Урая Ольга Гаврилова со своими учениками помогает урайцам найти погибших на фронтах Великой Отечественной войны родственников, в том числе и под Ленинградом. Отдельной темы достойна история размещения детей-сирот из блокадного Ленинграда в десяти специально организованных детских домах на территории нашего округа. Все это роднит наш край с городом на Неве, его историей и его болью.
Полученные от жителей округа во время акции документы, информация войдут в фонды Государственного архива Югры. В дар для наших потомков от тех, кто помнит.