Была она кулацкого роду

Сегодня – День памяти жертв политических репрессий в СССР. Раньше об этом не принято было говорить. Сейчас воспоминания о невинно пострадавших от бесчеловечного режима передаются из поколения в поколение, чтобы никогда не забывались горькие уроки истории. Рассказом о своей маме, дочери ссыльных крестьян, поделился ураец Владимир Карагаев. До того как уйти из жизни, старушка поведала о нелегкой судьбе своей семьи сыну и односельчанке Джульетте Морозовой, которая и записала воспоминания Александры Павловны.

Трудное детство

– Как река, и годы утекают незаметно, – размышляет старушка. – Кажется, совсем недавно я появилась на свет в деревне Кашино Свердловской области первым ребенком в семье Шангиных.

Отца и его семью к тому времени уже репрессировали и сослали в поселок Устрем, в 60 километрах от Берёзова. Дедушку, бабушку, отца и дядю увезли раньше. Маму оставили в покое, пожалели, так как она была беременна мною. По ее словам, после родов, завернув меня в одеяльце, она отправилась в Сибирь, вслед за папой. По дороге выменивала вещи, которые успела прихватить с собой, на хлеб.

Александра Павловна рассказывает, как долгое время ссыльные жили в землянках. Затем построили бараки. Жили по несколько семей в одной комнате.

– Некоторым даже удавалось обзавестись скотиной. Одна корова – на две семьи. Утром доят одни хозяева, вечером – уже другие, – делится она.

Несмотря на бытовые трудности, семья росла. Один за другим на свет появились шестеро ребятишек.

– Родителей мы видели редко. Они вместе добывали рыбу. Мама к тому же работала дояркой, – рассказывает Александра Павловна.

И без того суровые условия еще тяжелее для ссыльных делали некоторые коменданты.

– Помню, был такой у нас в Устреме Бодров. Каждое утро проходил мимо бараков и стучал в окна, гнал всех на работу. Если не успевала хозяйка хлеб испечь, заходил в дом и вываливал тесто в лохань. Вот такие звери были. Потом Бог его наказал, – рассуждает старушка. – Ослеп под старость, ходил с бадогом. Когда помер, даже крест на могилу не поставили. Только этот бадожок и воткнули. А его сын потом колхозную картошку заморозил, да так и сгинул, увезли куда-то…

Правда, встречались среди надзирателей и такие люди, которые сохранили совесть.

– Потом был у нас хороший комендант, относился к ссыльным с пониманием, – вспоминает Александра Павловна. – Мои бабушка и дедушка набожные были, дедушка до ссылки псаломщиком служил при церкви. Каким-то образом провезли они иконки с собой и каждый вечер выставляли их и молились, а потом вновь прятали. Я маленькая была, не понимала, что нельзя трогать иконы и играть ими. Помню, как-то утром все ушли на работу, а я подсмотрела, куда спрятали иконы, достала их и стала играть, как игрушками, – расставила на лавки. Иконы были красивые. Вдруг зашел комендант и удивленно посмотрел на меня. А потом спрашивает: «Что, играешь?» Я молча кивнула. А он и говорит: «Ты спрячь их и никому постороннему не показывай».

Старушка вспоминает, что дети в семьях часто голодали и серьезно болели. Так, в 1940 году заболела, а потом умерла ее маленькая сестренка Нина. А еще перед началом войны друг за другом ушли из жизни бабушка и дедушка.

– Это время мне запомнилось особенно, – рассказывает Александра Павловна. – Весной 1941 года было сильное наводнение. Наш поселок располагался на низком месте. Очень тяжелый был год. Огороды под водой, а мы жили на чердаках.

По рассказам старушки, их, детей, воспитывали в строгости и к труду приучали рано.

– После школы мы бежали на ферму или на поле помогать родителям: заготовляли ветки тальника для скота, пололи поля, окучивали картофель, помогали убирать урожай. Это считалось легкой работой. Но все это мы делали под присмотром коменданта. Не только взрослые, но и дети всегда были под надзором, – замечает Александра Павловна.

После окончания пяти классов, в 13 лет, она начала работать самостоятельно. Только представьте себе, что хрупкая девчушка в одиночку пасла телят, вспахивала поле на лошади, косила сено и заготовляла дрова. И все же даже такое трудное детство было согрето любовью.

– Иногда отец брал меня на рыбалку, – делится старушка. – Во время войны он был председателем колхоза в Устрёме. По характеру я была спокойным, уравновешенным и послушным ребенком, за что меня папа и любил особенно. Помню, когда он приезжал из командировки, то угощал меня кусочком мороженого хлеба, оставшегося от его пайка. Говорил: «Это тебе зайчик послал». Помню, конечно, и мамины добрые глаза, теплые руки и нежные поцелуи.

Большая семья

Александре Павловне кажется, что еще вчера она бегала с подружками на танцы в родном поселке и встречала пароходы, идущие по Оби. Пришла новая пора ее жизни.

– В 1949 году меня направили в Ханты-Мансийск в сельскохозяйственную школу, где я получила специальность агротехника, – рассказывает Александра Карагаева. – Там же, в Ханты-Мансийске, повстречала свою первую и единственную любовь. Иван Никандрович тогда учился в педагогическом. После мы уехали в Берёзово, где муж три года проработал секретарем райкома комсомола, заочно продолжая образование в Тобольском институте.

В молодой семье дети появлялись на свет часто. Александра Павловна родила восьмерых.

– Мужа тянуло в родные края – Кондинский район. Родился-то он в деревне Амынья, – рассказывает она. – Так в 1960 году мы переехали в поселок Ягодный.

Иван Карагаев устроился учителем начальных классов в поселок Сумпаньинский и параллельно преподавал географию, музыку и пение в школе. На новом месте у семьи появились на свет еще две дочки и три сына.

– Я работала поваром в ягодинском интернате. Очень трудно приходилось, ведь детей там было ни много ни мало, а 120 человек, и еще своих дома 12, – рассказывает она. – Спасибо моей свекрови, Варваре Тархановой, помогла всех наших ребятишек поднять.

Сегодня у всех сыновей и дочерей Карагаевых свои семьи. Шестеро из них живут в Урае, старшая, Светлана, – в Омске. Проработала всю жизнь воспитателем детского сада. Трое живут в Ягодном. Петр Иванович трудится на нефтеперекачивающей станции, Александр Иванович – рабочий спорткомплекса. Владимир Иванович Карагаев сейчас заведует краеведческим музеем в Урайском политехническом колледже. Ему удалось собрать уникальную экспозицию старинных вещей и предметов быта, сохранившихся у потомков ссыльных сибиряков.

– Двоих, уже взрослых, схоронила я здесь, – смахивает со щеки непрошеную слезу баба Шура.

Погладив старушку по плечу, я перевожу взгляд на ее милую чистенькую комнату. Кровати заправлены по старинке кружевами. На стенах – семейные фотографии; на столе кипит самовар; подоконники, утопающие в цветах, залиты солнечным светом… Я представляю себе, с каким обожанием относятся к ней дети, многочисленные внуки и правнуки. И как ее вообще можно не любить?! Такую добрую, уютную, ласковую…

Бывала я и на кладбище, где покоятся муж, свекровь, сыновья и другие родственники Александры Павловны. Все там ухожено, устроено под одну изгородь, с большим уважением к усопшим.

Просто диву даешься, как она обо всем успевает заботиться!

Рассказывая о прожитых в Берёзове годах, моя собеседница вдруг оживилась и будто даже помолодела:

– А знаешь, я ведь в этом году ездила в родные места и навестила там своих подруг, с кем работала и дружила. Как хорошо они меня встретили! Сколько было воспоминаний! И поплакали, и посмеялись от души…

Я смотрела на эту женщину и думала: сколько же в ней энергии и жизнелюбия, сколько тепла и ласки исходит от нее! Пережить страшные репрессии, голодные годы войны, не сломаться и не обозлиться. Это возможно только по-настоящему сильному человеку. Александра Павловна проводила меня до калитки. Я шла по улице и мне казалось, что солнце стало ярче, трава зеленее и даже воздуха больше. Оглянулась и еще раз посмотрела на хрупкую старушку, которая с улыбкой махала мне на прощание рукой. Я мысленно пожелала, чтобы каждый день и час жизни Александры Павловны были наполнены светом, любовью и счастьем.

По воспоминаниям Джульетты Морозовой подготовила Алёна МОИСЕЕВА

Фото из семейного архива Карагаевых