«Человек неукротимого темперамента»

В поисках бобра
 Своему назначению Васильев обязан обнаружению семейства бобров. Дело в том, что в начале ХХ века считалось, что, кроме двух заповедников СССР, нигде в России дико живущих бобров нет, да и в них насчитывалось двадцать бобровых семейств. И вдруг молодой охотовед Васильев нашел между Уральским хребтом и рекой Обью целых 45 речек, населенных бобрами!
 При каких обстоятельствах это случилось? Как попал Васильев в наши края? Согласно имеющимся в окружном архиве данным, родился Василий в Казани в 1889 году в семье адвоката. После окончания комиссаровского технического училища внук академика сменил множество мест работы. Был путейцем, потом уехал в Сибирь, в 1922 году работал наблюдателем метеорологической станции на реке Демьянке, затем – заведующим подотделом охоты Тобольского окружного земельного управления. Страсть к охоте и рыбалке была всегда, она и определила дальнейшую судьбу.
В Отчетной докладной записке по обследованию водоразделов рек Конды и Малой Сосьвы, в 1926 –27 году, Васильев сообщает: «Согласно постановлению Тобокрплана от 30 августа 1926 года, утвержденного Президиумом Тобокрика, я был командирован на обследование верховьев рек Большой и Малой Сосвы и Конды…».
 «Условия обследования были крайне тяжелые, сопряженные со всевозможными лишениями, – написал Васильев в своем отчете. – Не имея возможности нанять проводника –нартовщика, я принужден был ходить за 100 –120 верст и жить по неделям один, таская запас продовольствия котомками на себе и ночевать во всякую погоду под открытым небом. На вершине реки Конды пришлось голодать. При поездке на р. Тапсуй заморозил пальцы ног».
Кроме речных бобров, ему встречался и соболь, а также северный олень, лось, выдра и другие ценные виды, почти исчезнувшие на территориях вокруг. Местное население рассказало охотоведу про «святые места», которым поклонялись обские угры. Ханты и манси знали: потревожишь эти места – случится беда. И без надобности здесь не появлялись. Может, поэтому и удалось бобрам выжить в таежных речках. Хотя за пределами святилищ на бобра лесные люди тоже охотились. Он был им нужен для «бобровой струи». 
«Возбуждающий силы мускус необходим людям в их трудной лесной жизни. Воскури мускус – ароматный дым его прогонит злых духов из твоего больного тела, прогонит их из твоего жилища. Зашей кусочек бурой, высохшей «бобровой струи» в полу своей одежды – и будет везти тебе на охоте, потому что это талисман. Воскури мускус перед идолом – это угодно богам», – писал Виталий Бианки в своем рассказе, посвященном первому директору заповедника. Специально для этой встречи  писатель  приезжал в Березово в 1930–м году. Но об этом чуть позже.
Васильев опасался, что промышленники уничтожат популяцию бобра. В верховьях Конды, например, Васильев обнаружил двенадцать юрт русских промышленников, переселившихся туда еще в 1914 году. Только один из этих охотников за двенадцать лет успел убить больше сотни бобров. Выделанные, выщипанные и раскроенные на воротники и шапки бобровые шкурки русские промышленники зимой контрабандой переправляли через Уральский хребет и сбывали спекулянтам.

Заповедник вместо заказника
Васильев категорически выступает против организации в исследуемых им местах заказника.
 «Учреждая заказник, при свободном дальнейшем доступе промышленников–хищников разных национальностей мы тем самым, уронив свой престиж в глазах местного тузнаселения, цели не достигнем. Для охраны исчезающего бобра единственной мерой, достигающей цели, будет учреждение заповедника в районе его распространения и с правильно организованной охраной и наблюдением», – в этой позиции Васильев был непреклонен.
Он добился организации именно заповедника и стал его первым директором, а коренные местные жители – ханты и манси – были наняты егерями–наблюдателями. Ханты уважали Васильева, называли его «Васька –Ойка» (то есть старейшина), иногда «Васька –царь» и даже «Васька –шайтан».
Заповедник (800 тысяч га) окружала обширная промысловая зона, где разрешалось охотиться только коренному населению. В глухом селении Шухтунгорт на Малой Сосьве была создана центральная база заповедника. Активным помощником Васильева стала его жена Мария Александровна.  Кондо –Сосьвинский заповедник стал одним из первых научных и культурных центров на Севере. Там открылась школа, врачебный пункт с амбулаторией, библиотека, создается музей природы. Сотрудники заповедника помогали коренным жителям освоить огородничество, приобщали к новой жизни. 

Как Васька-шайтан говорил с писателем
 Виталий Бианки, прочитавший сначала об удивительном охотоведе в журнале «Охрана природы», а потом увидевший его воочию, сравнивал Васильева с Кожаным Чулком, героем романов Фенимора Купера.
«Высокая фигура. Голова повязана зелёным платком вместо шапки.
Крупные, решительные черты лица. У пояса – охотничий нож. На ногах высокие, с раструбами сапоги», – таким предстал директор заповедника перед писателем.
Васильев щедро делился планами с литератором:
«Разумно хозяйничая, мы в ближайшие же годы увеличим поголовье не только бобров и соболя, но и всех нужных нам зверей, всей дичи.
Мы разведем здесь ондатру – так называемую американскую выхухоль, еще американскую норку. Места для них подходящие.
Будем поставлять отсюда по всему Союзу расплодившихся бобров, соболей, лесную куницу – живое, пушистое золото».
«Не знаю, существовал ли куперовский Кожаный Чулок. Но настоящих Кожаных Чулков я видел своими глазами. Они не похожи на куперовского: тот смотрит назад и славит прошлое, а наши смотрят вперед, все вперед, в будущее – и крепко верят в него», – к таким выводам пришел Бианки после общения с Василием Владимировичем.

Дело  жизни
Надо сказать, многое из задуманного и рассказанного писателю Васильеву удалось осуществить.
26 августа 1934 г. «Советский Север» так  рапортовал о достижениях научного коллектива заповедника: «...обследовано до 13 тысяч квадратных километров лесных угодий... выпущено 49 ондатр для расселения,' через два года их насчитывается уже до 400 особей. Прорублены новые конные дороги... Расчищено оленьих дорог 435 км. Выставлено межевых знаков – 146. Промерено дорог и промысловых тесов – 2138 км. Выстроено 30 жилых и 26 служебных помещений, 23 опорных и промысловых избушки... Функционируют две начальные школы с интернатами... Проведены опыты посева полевых злаков и посадки ягодных кустарников, сооружены опытные парники. Составлена географическая карта... Приступили к организации четырех промыслово-охотничьих союзов по периферии с заповедником». 
В 1938 году Васильеву пришлось покинуть пост директора, а вскоре и сам заповедник (начальство всё чаще было недовольно его деятельностью). В начале 1941 года В. В. Васильев принимает предложение перейти на работу в качестве заместителя директора Печоро-Илычского заповедника.
21 июня, за день до начала войны, во время доклада на заседании райсовета в Троицко-Печорске с Васильевым случился сердечный приступ, от которого 28 июля он скончался. Ему был всего лишь 51 год, 16 из которых он посвятил Кондо-Сосьвинскому заповеднику. В 1951 году вместе с многими другими волевым решением сверху прекратил существование Кондо-Сосьвинский заповедник. И только много позже, в 1976 году, на территории, частично совпадающей, но почти в девять раз меньшей, воссоздан заповедник «Малая Сосьва». 
В этом году Василию Владимировичу Васильеву исполнилось бы 130 лет.

Из рассказа Виталия Бианки «Васька – Ойка – Суд – кожаный Чулок»
«Много тайн леса открыли друзья –ханты Ваське –Шайтану. И главной из них тщательно скрываемая от всех чужих тайна местонахождения живого клада – бобров.
Клад находился далеко от Демьянки, где жил Васильев. Пробраться туда было очень трудно. Одному не под силу снарядиться для такого путешествия. Но надо спешить: бобров там бьют, их могут истребить совсем.
И в голове Васильева созрел план»