«Двухсотка» Степана Повха

И, конечно, вспоминаем людей, с которых начиналась великая история тюменской нефти.

Как известно, первым нефтяником называют Эдвина Дрейка - старателя-одиночку, впервые в мире пробурившего скважину для промышленной добычи нефти в Пенсильвании. Это известие стало переломным в мировой истории. В тот же ряд смело ставим и новость о первой тюменской нефти, которая заставила неисправимых романтиков - геологов, нефтяников, буровиков - покинуть уютные дома, расстаться с комфортом и отправиться к берегам малоизвестной реки Конды в далекую Сибирь.
Для них это означало второе рождение - прежняя жизнь обнулилась, и открылся новый отсчет. С чистого листа пришлось начинать работу и обустраивать жизнь в условиях суровых и климатически недоброжелательных.

Трудовая романтика

Одним из первых, кто откликнулся на зов Родины, стал буровик Степан Повх, чья нефтяная биография началась сразу после службы в армии. Демобилизовавшись, в 1952 году он поступил на работу верховым рабочим в трест «Башвостокнефтеразведка». А уже спустя 12 лет в 1964 году ему предложили отправиться на новое месторождение в Сибирь, где создавалась Мегионская контора бурения №4, впоследствии переименованная в УБР-1.
На месте поселка СУ-14 бригадой построили барак на четыре семьи, сами возвели первую буровую. Вскоре к буровику присоединилась семья - жена и трое детей.

- В 1964 году, когда летом отец с товарищами отправился строить первую буровую, мне было 10 лет, - вспоминает сын Степана Ананьевича Владимир Повх. - В ноябре того же года мы с матерью, братом и сестрой переехали к нему. Из Сургута до Нижневартовска летели на АН-2. Вместо шасси у него были лыжи - приземлялись в районе старого Вартовска на засыпанную снегом косу реки, ведь аэропорта в те времена еще не было. На улице оказалось минус 40 градусов.

Обустройство быта шло параллельно с работой. Прежде чем бурить скважину, нужно было доставить буровое оборудование. Шло оно на баржах из Тюмени по устью реки Туры, оттуда - по Тоболу, Иртышу и Оби. 
Но северная природа капризна и непредсказуема, любит проверять людей на прочность. Не упустила случая и здесь - грянули морозы, и одна из барж оказалась скована льдом. Пришлось ждать, пока ледяная корка окрепнет, чтобы доставить оборудование к скважине. 
Из механизаторов и инженеров набрали команду, в которую вошел и Степан Повх. Стужа установилась лютая, но даже она не могла надежно сковать болотные топи. Изначально пытались тащить буровую, используя установку на воздушной подушке, изобретенную молодыми тюменскими инженерами. Не получилось: «юбка», сшитая из толстенного брезента, рвалась от стужи, как бумажная. Каждую минуту тракторная колонна рисковала провалиться под лед. Сорокакилометровый путь преодолевали почти неделю, но не сдавались, понимая, что если не пробиться к месту бурения сейчас, то работа отсрочится на год. Грела одна лишь мысль: их ждут, на них рассчитывают.

Не подвиг - ответственность

- Отец всегда был человеком целеустремленным, - вспоминает Владимир Повх. - Он учился в четвертом классе, когда во время войны его семья попала в оккупацию. Конечно, тут уж было не до учебы. Когда их местность освободили, юному Степану исполнилось 15 лет. Он стал работать в торфоразведке, а параллельно закончил вечернюю школу. Позже обучался на различных курсах, где и получил профессию нефтяника. Уже здесь, на Севере, окончил курсы буровых мастеров и в 1967 году был назначен буровым мастером. Очень скоро его бригада стала одной из передовых во всем Главтюменнефтегазе.
Зимой 1968-го начальник Мегионской конторы бурения Хлюпин вызвал Степана Ананьевича к себе. О чем говорилось за закрытой дверью, история умалчивает, но вскоре бригада Повха в полном составе стала готовиться к перебазировке на Самотлор, а уже в январе 1969 года приступила к бурению первой эксплуатационной скважины на Самотлорском месторождении.
Работали ударно, не покладая рук, и в начале апреля первая промысловая скважина №200 Самотлорского месторождения была подключена к нефтесборной сети. Нефтяной поток был настолько мощным, что на начальных этапах не хватало резервуаров для закачки. Каждая пробуренная скважина на месторождении без дополнительных затрат ежесуточно давала фонтаном 200-300 тонн нефти.
Так было положено начало разработке Самотлорского нефтяного месторождения, входящего по запасам в десятку крупнейших в мире.
- В эти дни мы отца практически не видели, - продолжает вспоминать Владимир Степанович. - Он пропадал на месторождении не то что сутками - неделями. Все осознавали важность происходящего, поэтому учителя зачастую спрашивали в школе о новостях нефтепроходки. Что я им мог ответить? Говорил: «Мы знаем все новости из газет». 
Газеты тогда пестрили пафосными заголовками о трудовых подвигах и исторической значимости происходящего.
- Никогда папа не воспринимал свой труд как подвиг, - делится сын первопроходца. - Он был просто очень ответственным человеком, привыкшим трудиться на совесть. Поэтому целиком отдавался работе, не успевая подумать о себе.
После этого были другие скважины, работа шла в усиленном ритме. Но двухсотая, как первый ребенок, навсегда осталась в сердцах первопроходцев.
- Пройдет 80 лет, Самотлор даст сотни миллионов тонн нефти, покроется дорогами, нефтепромысловыми объектами. Но среди тысяч скважин мы всегда найдем «двухсотку», будем показывать ее своим детям, рассказывать о ней и о людях, которые первыми пришли на зов Самотлора, - написал в одной из газетных статей в 1969 году Степан Ананьевич и не ошибся.

Баян, фотоаппарат и удочка

- Папа был человеком увлеченным и разносторонним, - рассказывает Владимир Степанович. - Очень любил музыку и самостоятельно научился играть на баяне. А когда в доступной продаже появилось фотооборудование, увлекся фотографией. Эта страсть передалась через поколения - мне и моей дочери. Очень любил рыбалку, мог проводить на реке бесконечно много времени. В него пошел внук, тоже страстный рыбак. 
В семье Степан Повх был добрым и неконфликтным.

- Родители нас не ругали, не давали наставлений. Они старались учить жизни своим примером, - делится Повх-младший. - Но в семье сложились незыблемые правила, которые соблюдались неукоснительно. Например, если мы с отцом ходили на реку, нам даже не приходило в голову просто так залезть в воду, чтобы искупаться. Обязательно спрашивали его разрешения. Мы не боялись, что он нас будет ругать, просто, так должно было быть. Его авторитет в наших глазах был настолько высок, что мы и не помышляли нарушать установленный порядок.

Наверное, главное, что запомнилось сыну Степана Ананьевича, - это уважение к людям, которое проявлял сам Повх и которому учил детей. Уважение даже к тем, кто, казалось бы, его и не достоин.

- Он всегда был внимателен к окружающим, - рассказывает сын бурового мастера. - Помню, когда мы выходили на прогулку, то поход по маленькому поселку мог занять несколько часов, потому что отец с каждым останавливался не просто поздороваться, а обязательно поговорить, обсудить какие-то дела, личные или производственные. 
В памяти родных и друзей Степан Повх остался неутомимым тружеником, душевным, отзывчивым человеком, любящим жизнь и людей. 

А его трудовые заслуги были отмечены неоднократно. Он кавалер орденов Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, награжден медалью «За доблестный труд», знаком «Отличник нефтяной промышленности СССР». Сегодня его именем названы месторождение, поселок, улицы и школы в Нижневартовске и Когалыме, ТПП в Когалыме. А еще - самолет. Имя Степана Повха носит Boeing 737 с бортовым номером VQ-BJP компании Utair.