Эксперты рассказали о перспективах нефтегазовой отрасли в Югре

Развитие углеводородной энергетики, переход к новым источникам энергии, оптимизация производства при помощи искусственного интеллекта – эти и многие другие вопросы обсудили ведущие эксперты России в сфере ТЭК на полях Международного молодежного научно-практического форума «Нефтяная столица». Что происходит сегодня в отрасли и чего нам ждать в будущем, читайте ниже.

«У нас есть большой потенциал увеличения извлекаемых запасов»

– Все оценки экспертов показывают, что углеродный характер энергетики сохранится как минимум до 2040 года. Потому что растет спрос на энергию, а следовательно, на уголь, нефть и газ. На максимальную планку добычи ни один из этих ресурсов еще не вышел (первым выйдет уголь, затем нефть, потом газ).

В то же время традиционные источники энергии будут все больше замещаться. И это увеличит конкуренцию, что будет снижать цены, что, в свою очередь, станет сдерживать развитие возобновляемых источников энергии. Но все равно за пределами 2050–2060 годов ожидается снижение спроса на традиционные источники. И это серьезный вызов для нашей страны, поскольку сегодня мы 50 процентов всех добываемых первичных энергоресурсов экспортируем. Нам необходимо не опоздать и гармонично вписаться в этот переход. Потенциал для этого есть. В частности, для производства водорода из метана. К сожалению, водород имеет ряд не очень хороших особенностей. Например, его крайне сложно транспортировать в чистом виде. Поэтому производить его нужно прежде всего в местах потребления.

Что касается нефти – качество запасов ухудшается. Мы компенсируем текущую добычу, но новых больших месторождений вроде Самотлора нет. Если взять за общие извлекаемые запасы 16 миллиардов тонн, из них на действующих месторождениях – порядка 3 миллиардов тонн. Но на них добывается около 30 процентов нефти. Извлечение нефти зависит от технологий. У нас в среднем по стране фактический КИН (коэффициент извлечения нефти) составляет порядка 26 процентов. При этом норвежцы довели свой КИН до 50 процентов, американцы – до 42. Поэтому у нас есть большой потенциал увеличения извлекаемых запасов. Нужны стимулы. Их, к сожалению, не хватает. Так, в Югре на лицензионных участках компаний есть около 2 миллиардов тонн нефти, готовой к освоению, но ее не добывают в связи с экономической неэффективностью. Эти запасы необходимо вовлекать в разработку. Данным вопросом мы сейчас и занимаемся – определяем, какая донастройка экономической системы для этого нужна.

– Проблема возобновляемых источников энергии, в частности водорода, слегка преувеличена. Делается это отчасти и для того, чтобы сбить Россию с толку, затормозить у нас развитие нефтегазовой отрасли. Обычно говорят о том, что будет к 2035–2040 году по эмиссии углекислого газа и метана. При этом забывают, что к 2050 году население Земли вырастет до 9 миллиардов человек, и всем нужна будет энергия. Без традиционных источников обеспечить нужды этих людей будет нельзя. Проблема сложнее, чем ее рисуют наши европейские коллеги: Европа, может, и откажется от значительной части углеродных источников, но мир в целом сделать этого не сумеет. Конечно, это направление нужно развивать, но оно не единственное и не главное.

Поэтому мы обязаны заниматься возобновлением наших ресурсов, поддерживать добычу нефти. Потребность в нефти, газе и угле, к сожалению или к счастью, будет только расти. То, что сегодня рассказывают формально экологично-ориентированные коллеги, в значительной мере напоминает мне сказки.

Что касается Ханты-Мансийского автономного округа – он был и останется до конца XXI века главной нефтяной базой России. Да, те месторождения, которые открывал Салманов и его поколение, сегодня находятся на уровне падающей добычи. Поэтому мы должны готовить новые запасы. Они есть, в Югре том числе.

Первое: нужно делать то, чем занимаются татарские и башкирские коллеги ханты-мансийских нефтяников. Они совершенствуют технологию и на выработанных месторождениях удерживают добычу – там, где, казалось бы, ее уже не может быть.

Второе: по нашим оценкам, в округе имеется порядка 3–4 миллиардов тонн нефти в мелких и мельчайших месторождениях. США с 1970-х до начала добычи сланцевой нефти продержались как раз на таких запасах. Здесь необходимо менять законодательство о малом нефтяном и газовом бизнесе и решать целый ряд вопросов.

Третье: баженовская свита содержит столько же нефти, сколько в России было добыто начиная с 1960 года по сегодняшний день. Нам предстоит создать технологию по ее извлечению. Западные наработки для баженовской свиты, к сожалению, не подходят или подходят в очень небольшой степени.

– В этом году исполняется 300 лет российской нефти. Еще Петр I создал Приказ рудокопных дел. Он серьезно занимался вопросами геологии. А что сделали мы? Ликвидировали министерство геологии. В Советском Союзе оно отвечало за обеспечение народного хозяйства запасами полезных ископаемых. Сегодня ни в одном документе, который касается наших министерств, такого нет. Кто же у нас отвечает за прирост запасов? А нет таких организаций.

Мы сегодня тратим очень мало на разведку. Компании вкладывают средства, но только там, где добывают нефть. А где же новые регионы? Я считаю, что роль государства в этом вопросе явно недостаточна.

– Цифровые технологии в нефтегазовой отрасли повышают эффективность процессов, снижают издержки. Это позволяет в целом процесс добычи, переработки, дальнейшей продажи нефтепродуктов сделать конкурентоспособным на мировом рынке. Именно цифровые технологии (сейчас это искусственный интеллект) – один из наиболее серьезных инструментов, который позволяет компаниям быть более конкурентоспособными внутри страны и на международных рынках.

При этом важен обмен лучшими практиками. Это позволяет в целом отрасли развиваться. Потому что если каждый будет разрабатывать и придумывать что-то у себя, то каждый и потратит достаточно большое количество ресурсов. Лучше эти ресурсы объединить и консолидированно решать задачи либо хотя бы обмениваться опытом. Бизнесу все равно нужно заниматься наукой, абсолютно новыми решениями, разработками, концепциями, и здесь, конечно, именно образовательные и научные учреждения играют ключевую роль. И это взаимодействие крайне важно.

Что касается ситуации сервисного обслуживания нефтяной и газовой отраслей. Что поддержало бы сервисные компании? Это фонд незаконченных скважин, о котором много и давно говорят, но, к сожалению, идея до сих пор не реализована (речь идет об уже пробуренных скважинах, в которых не был произведен гидроразрыв пласта, и они временно остаются «сухими» – до лучших времен. – Ред.). Это те объемы бурения, которые сейчас даже не задействованы, но которые поддержали бы объемами заказов именно буровые компании, сервисные, технологические. Что позволило бы им получать определенный денежный поток на поддержание своей деятельности.