Эпоха Салманова

28 июля исполнилось бы 85 лет знаменитому геологу, первопроходцу Фарману Салманову, с чьим именем связаны самые громкие открытия месторождений Западной Сибири: Мегионское, Усть­-Балыкское, Сургутское, Уренгойское, Ямбургское. Под руководством и при непосредственном участии Фармана Салманова были открыты более 130 месторождений нефти и газа.

Фармана Салманова не стало в 2007 году. На памятнике, установленном Герою Социалистического Труда, почетному гражданину Югры Фарману Салманову на Ваганьковском кладбище в Москве, изображена карта Севера Западной Сибири, на которой отмечены географические точки, где он работал, и месторождения, открытые при его участии. Рядом с бюстом знаменитого геолога – уменьшенная копия нефтяной вышки.

Он был свидетелем звездного часа геологии и ее упадка. Переживал, доказывал в высоких кабинетах важность поисковых геологических работ, хватался за сердце… Был неистов, защищая то, во что верил всю жизнь. Но, похоже, его эпоха заканчивалась. «Геологи – работяги, искатели, ходоки» из шестидесятых в девяностые годы оказались не у дел.

Сургутский десант

Одним из судьбоносных своих поступков он всегда считал переброску геологической экспедиции из Кузбасса в Сургут. Потом он так объяснял свое решение:

– Я неплохо учился и знал, что в Кузбассе нефть искать бесполезно. Несколько лет я там честно проработал, а потом мы решили тайком уехать и начать разведывательные работы под Сургутом. К тому времени я уже был начальником участка и у меня работали 150 человек. Шуму было много – мы же связь отключили. С должности меня хотели снять. Но, в конце концов, разрешили остаться.

Сначала десант ютился на вокзале: геологи, их жены, дети, незамысловатый скарб. Потом стали обустраиваться на новом месте. Геологи временно переквалифицировались в плотников: вместо палаток появились рубленые домики. У Салманова было, как он говорил, «слишком большое желание найти нефть». И этим он сумел увлечь тех, кто не побоялся отправиться за ним в неизвестность. До главного открытия оставалось почти четыре года.

А 21 марта 1961 года первая скважина в районе Мегиона дала фонтан нефти.

– Я прыгал и кричал: «Мы победили!» – рассказывал Салманов.

Позже он докладывал о своей победе Никите Хрущеву, при этом сравнил открытие сибирской нефти с полетом Юрия Гагарина. Тогда все улыбнулись и восприняли это как шутку. И только Салманов был уверен: это так и есть. Полет Гагарина и открытие сибирской нефти – события равновеликие.

Сибирь не ссылка

Мне посчастливилось брать интервью у Фармана Салманова. На вопросы о детстве, выборе профессии он всегда отвечал охотно, хотя ясно же, что журналисты его спрашивали об этом тысячи раз. Но он с какой-­то особой теплотой говорил об Азербайджане, своем деде Сулеймане, который был сослан в Сибирь на 20 лет, но вернулся оттуда с молодой женой, похоронив за эти годы двоих детей. О месте каторги дед говорил с восторгом. «Представляете: в неволе влюбился в Сибирь!» – удивлялся Салманов.

– Как я стал геологом? Байбаков помог, – в который раз рассказывал Фарман Курбанович. – Я учился хорошо, окончил школу с медалью. Но где-­то в 1946 году проходили выборы в Верховный Совет СССР. И к нам приехал за наказами избирателей кандидат в депутаты, министр нефтяной промышленности Николай Константинович Байбаков. Я учился в восьмом классе, и учителя попросили меня выступить. Я сказал, что в школе нет света, да и дороги надо бы заасфальтировать. Байбаков мигом дал задание своим подчиненным все исправить. А я еще признался министру, что собираюсь стать геологом и работать в Сибири. Байбаков сказал: «Помогу». Через несколько лет, после окончания института, я напомнил Байбакову о той нашей первой встрече. И он помог мне попасть на работу в Сибирь.

Нефть вместо кукурузы

Он в 26 лет создал в Сургуте гео­логоразведочную экспедицию. Что такое Сургут в конце пятидесятых? Всего-­то три тысячи человек. Фарман говорил с сильным азербайджанским акцентом, его с трудом понимали. Летом куда­-то добраться можно было на маленьком катерке, зимой на лошади.

– У меня там был Казбек, на нем я преодолевал по 200 километров. Сибиряки гостеприимные, незнакомые люди всегда пустят переночевать, накормят пельменями, – рассказывал Салманов. К геологам на Севере относились с большим уважением.

Салманов смешно рассказывал, как вместе с добычей нефти ему пришлось еще выращивать кукурузу. Так хотел Хрущев. Нефть нашли, а кукуруза не взошла.

– Прав оказался мой отец, приезжавший ко мне в Сургут. Глядя на землю, он говорил: «Ничего у вас с кукурузой не выйдет» – вспоминал со смехом Фарман Курбанович.

Всегда «в поле»

С 1962 по 1964 годы Салманов работал главным геологом Усть­-Балыкской НРЭ, а с 1964 года – начальником Правдинской НРЭ. В 1970 году был назначен главным геологом по нефти и газу, заместителем начальника главного Тюменского производственно-­геологического управления, а в 1978­м – начальником «Главтюменьгеологии». Каким бы высоким ни был пост, Салманов предпочитал больше времени проводить «в поле».

– С Салмановым я летала в Горноправдинск, – рассказывает журналистка Лидия Уланова. – Там базировалась основанная им Правдинская нефтеразведочная экспедиция. Фармана Курбановича в поселке принимали как близкого родственника. Он с каждым здоровался на улице. Представляете – с каждым! Пройти хотя бы сто метров, чтобы его не остановили, не пригласили в гости, – было невозможно. Все, что сделано в поселке, до сих пор связывают с именем легендарного Фармана. Его не только метры проходки интересовали, но и в каких домах живут люди, есть ли тепло. Доставал необходимое лекарство, привозил дефицитные товары. А сколько знаменитых артистов выступало прямо на буровых по просьбе Салманова! Но я видела и другого Салманова, разъяренного, гневного, когда Мегионская экспедиция срывала план. Попасть к нему под горячую руку не пожелала бы никому. Но с ним было всегда интересно работать: вокруг все кипело, он не видел препятствий, если ставил перед собой задачу. Любые двери открывались.

В олигархи не пошёл

Салманов переехал в Москву, потому что так решило руководство страны.

– Горбачев неожиданно для меня сделал так, чтобы меня в 1985 году назначили замминистра геологии, – вспоминал Фарман Курбанович.

Приватизация застала его на посту первого заместителя министра геологии СССР, исполняющим обязанности министра.

– Многие мои соратники говорили: давайте приватизироваться, как это сделали нефтяники, газовики. Назовемся типа РАО «Геолог». Но я сразу твердо ответил: по пути приватизации мы не пойдем. Мне поручена правительством ликвидация министерства, и я выполню это…

Салманов не принял реформы девяностых. Стать олигархом, приватизировав недра Родины, он не захотел. Его не слишком интересовали материальные ценности. «Жизнь как открытие» – так он назвал книгу мемуаров. Салманов так и жил: порывисто, страстно, всегда в поиске, в предчувствии открытий. Только это и имело для него настоящую ценность.

   Валерий ГРАЙФЕР, председатель совета директоров ПАО «Лукойл»:

– У нас с Фарманом Курбановичем сложились уважительные, дружеские отношения, хотя у нефтяников и геологов всегда есть основания для споров. Геологи преисполнены оптимизма, нефтяники же не всегда подтверждают их прогнозы по запасам. Характер у Фармана Салманова непростой – «драчливый», неудобный для начальства… Он неистово верил в будущее Западной Сибири, ошибался, как всякий человек, но усилий своих не оставлял. Таким он и запомнился.