К столетию со дня рождения первого секретаря Сургутского горкома партии Василия Бахилова

Судьба Бахилова (1920–1983) уникальна, как уникальна, наверное, судьба любого первопроходца. Он не шел сложными тропами геолога, не открывал месторождения и не строил трубопроводы. Но без него, как говорят очевидцы событий, все это вряд ли произошло бы в столь короткие сроки. Первый секретарь Сургутского горкома КПСС был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Партийным чинам это звание не присваивали, но для легендарного Василия Бахилова сделали исключение.

Война застала на Востоке
Он родился в Ишиме в мае 1920 года. После окончания восьмилетки поступил в Алапаевский гидрогеологический техникум, а с третьего курса был призван в ряды Красной армии. Попал на Дальний Восток, в зенитную батарею.
«Службе моей суждено было надолго затянуться: здесь я узнал о начале войны, здесь же и воевал. В один из самых тяжелых дней 1942 года подал заявление о вступлении в партию, хотелось быть в первых рядах защитников Родины. Лишь в 1946 году я вернулся в родной Ишим», – позже вспоминал он. 
На родине прошедшего войну смышленого паренька вовлекли в комсомольскую работу. А в 1950 году ЦК партии предложил Тюменскому обкому укрепить национальные округа молодыми партийными кадрами. И тут Бахилов получил предложение, от которого не смог отказаться.
«Мне было 30 лет. Я уже женился, и у нас с Людмилой родился первенец Володя. Что я знал тогда о Севере? Морозы, медведи – вот, пожалуй, и все. Это немного пугало, да еще я слышал, что те, кого уже приглашали в обком, отказывались уезжать. Но тут мои товарищи Леня Нагорнов и Павел Сергиенко загорелись Севером. Они пришли ко мне и предложили: «Давай махнем вместе!»

В таежный Ханты-Мансийск
Бахилова вызвали в Тюменский обком комсомола. И с ходу: «Есть предложение послать вас в распоряжение Ханты-Мансийского окружкома партии». Все единогласно проголосовали. Из обкома Василий направился на вокзал. На перроне купил свежую газету. Когда развернул ее в поезде, увидел таблицу выигрышей по займу и вспомнил, что они с женой покупали облигации. Когда сверили номера, оказалось, что выиграли пять тысяч. Обрадовались неописуемо.
«Трудновато нам жилось тогда, ничего сверх самого необходимого у нас не было, – рассказывал он. – Вот и использовали выигрыш на покупку модной никелированной кровати и еще кое-каких вещей, нужных молодой семье».
Потом они собрали свои пожитки и приготовились к дальней дороге, в неизвестные, необжитые края. 
В Ханты-Мансийский округ вместе с молодой семьей направлялось еще семь человек. Среди них был, например, Николай Чапаев, родственник прославленного героя. Он вез с собой мешок чеснока – все тогда опасались цинги (потом оказалось, что этого чеснока на Севере в магазинах полно).
В Ханты-Мансийск команда прибыла в сентябре.
«Шел дождь со снегом. Деревянные домишки смотрели уныло. Со всех сторон к ним подступала тайга, угрюмая и, как нам казалось, неприветливая», – вспоминал Бахилов.

В Сургут последним пароходом
В Ханты-Мансийске Василию предложили место заведующего отделом партийных, комсомольских и профсоюзных организаций Сургутского райкома КПСС. И Бахилов с семьей последним пароходом отправился в Сургут. По истечении полутора суток причалили к небольшой пристани.
В его воспоминаниях «Дорога к нефти» рабочий поселок (статус города Сургут получит лишь в 1965 году) представлен так: «1950 год. Население Сургута состояло из пяти тысяч человек – лесники, рыбаки-колхозники, ямщики и рабочие рыбоконсервного завода. Поселок делился на две части с разрывом почти в три километра. Западная называлась Сургут, а восточная – Черный Мыс. На Мысе располагался колхоз «Верный путь». От электростанции рыбозавода было проведено электричество, в самом же Сургуте пользовались керосиновыми лампами. Средствами передвижения служили зимой – олени, лошади, а летом – катера, пароходы. В командировки ездили по «веревочке». Вот что это такое. В Сургуте располагался гужтрест: тысяча лошадей и четыреста человек штата. Платишь за каждый час пути рубль и получаешь ямщика с упряжкой. Километров через двадцать, на почтовом «станке», лошадь меняли».
В центре внимания райкома партии, которым будет руководить Бахилов, стояли вопросы развития лесной и рыбной промышленности. Заготовка леса производилась тогда вручную. Вывозили сваленные деревья на лошадях. Ни единого трактора, ни единой бензопилы! В рыбной промышленности тоже преобладал ручной труд. Лов шел сетями, малыми неводами. Однако Сургутский район считался в области крупнейшим поставщиком рыбы. Ежегодный уровень добычи достигал 50 тысяч центнеров. Большая часть рыбы обрабатывалась в Сургуте.
Василий Бахилов включился в модернизацию рыбозавода. Поднялись новые цеха – консервный, полуфабрикатов, жестяно-баночный, по выработке рыбной муки, цех аммиачного охлаждения. Были выстроены лаборатории, электростанция, гараж. Продукция завода стала поступать во многие страны, приобрела известность.
Другая задача, которой он занимался, была связана с переводом коренных народов Севера на оседлость. «Ханты, манси, ненцы вели, как известно, кочевую жизнь, переезжали со стойбища в стойбище, селились в дымных чумах. Нам предстояло расселить их по поселкам с деревянными домами, больницами, школами. Правительство выделило каждой семье восемь тысяч рублей безвозмездной ссуды. Нам помогали медицинские работники, учителя. Вскоре в тайге выросли поселки Тром-Аган, Угут, Варьёган, Аган, Русскинские. Вот так мы жили, пока не появились первые геологи», – рассказывал Василий Васильевич.



Дорога к нефти
Встреча с геологами произошла неожиданно. Еще в 1950 году в Покуре бурила опорную скважину Колпашевская экспедиция Новосибирского треста. Начальник ее ходил в шинели при погонах, в папахе и всем своим обличьем напоминал генерала. Обличье было, а нефти не было. Покурская скважина оказалось пустой. Но в 1957 году в Сургуте вновь появились геологи во главе с начальником нефтеразведки Фарманом Салмановым.
Бахилов ему объяснял, что в окрестностях уже искали нефть, но, увы, ничего не обнаружили. «Знаю. Но будем искать снова. Должна быть нефть», – повторял упрямый Салманов.
Прошло две недели, и к начальнику экспедиции стали прибывать геологи Колпашевской экспедиции. В августе их было уже семьдесят человек. Надо было где-то размещать людей. Райком решил: дать геологам старую колхозную контору с телефоном. Так геологи обосновались на Черном Мысе. Ездить поначалу было не на чем. Тогда Салманов купил в колхозе «Верный путь» выездного коня Казбека. Той же осенью экспедиция получила буровой станок и два трактора.
Василий Бахилов в своих воспоминаниях рассказывает, как райком помог Салманову закрепиться в Сургуте. Ведь когда салмановская баржа с техникой и людьми из Кемерово подошла к Сургуту, из Новосибирского треста пришла телеграмма: «Технику вернуть. Работы прекратить». Возбужденный Салманов прибежал в райком за помощью. И Бахилов помог. Баржу разгрузили в кратчайший срок. А вскоре по реке пошла шуга, Обь застыла. Словом, зима «сработала» на Салманова – экспедиция застряла в Сургуте. А потом Фарман Салманов попросился «под крыло» тюменского главка.
Выступая на районных партийных конференциях, начальник экспедиции заверял делегатов, что она свою задачу выполнит – откроет нефть.
Ее и правда открыли через четыре года, в 1961-м. Первооткрывательницей нефти в среднем течении Оби стала скважина номер один на Мегионской площади, доведенная до проектной глубины буровой бригадой Григория  Норкина. В марте 1961 года из нее был получен фонтан высококачественной нефти из меловых отложений – впервые на территории Западной Сибири. За мегионским последовали два фонтана из Усть-Балыкских скважин № 61 и 62. Открытие Усть-Балыкского месторождения сыграло важную роль в развитии нефтепоисковых работ, послужило новым толчком к наращиванию темпов поиска. А в мае 1964 года произошло волнующее событие. В 18 часов местного времени из скважины № 80, первой на средней Оби, пошла в наливную баржу промышленная нефть! 26 мая Бахилов вместе с геологами провожал добытую в районе нефть в Омск на нефтеперерабатывающий завод.
В 1970 году Василия Бахилова перевели на новый ответственный участок – в Нижневартовск: там начиналась эра Самотлора. Но это была уже совсем другая история.

Василий Бахилов

- Загадывал ли я, что буду работать в Сургуте 20 лет? Честно говоря, нет. Но «заболел» Севером надолго. А потом развернулись вокруг такие дела, пришла такая круговерть событий и проблем, что ничего интереснее нельзя было и придумать.