Как отсталый Север превращали в Север социалистический

Столицу хотели назвать «Владитехкультом»…
В декабре 1931 года «новостроящийся город» – центр национального Остяко–Вогульского округа – еще не имел названия.
Газета выносит на обсуждение «районных, партийных и комсомольских конференций, райсъездов, советов и туземно-колхозных, батрацко-бедняцких и середняцких единоличных масс» этот вопрос и объявляет конкурс на лучшее название города.
При этом редакция подсказывает своим читателям, в какую сторону фантазировать: «Название должно быть увязано с именами и фамилиями вождей нашей партии или говорить о перестройке отсталого Севера в Север социалистический».
Предложения посыпались. Читатель под ником «Зброжек» предложил инновационное название – «Владитехкульт». Как он объяснил, в этом названии кроется главный лозунг дня: «Туземец, овладевай техникой и культурой!» На всякий случай Зброжек припас еще варианты: Ново-Северск, Красно-Северск, Ново-Уральск, Приобск, Северо-Сталин, Северо-Ленинск, Северо-Уральск…
Сотрудники окроно и окрздрава решили рекомендовать название «Виленвош», что означало – город Владимира Ильича Ленина.

«Учитывая, что вся перестройка отсталого Севера в культурный Север теснейшим образом связана с правильным проведением в жизнь ленинской национальной политики в туземном Остяко-Вогульском округе, предлагаю назвать центр этого округа «Национальный Ленинск», – продвигает свою инициативу некто Молоков.

Его в какой-то степени поддерживает читатель Захаров, предлагая более звучное название «Владилен» – ну конечно же, в честь вождя. Судя по всему, дальновиднее оказались читатели Глазкова и Селиванов. Они предложили назвать город «Ханты-Манчи Вош – Остяко-Вогульск».
Некоторые названия были отвергнуты сразу, например 
«Нацмен». Как объяснила газета, «остяки и вогулы в нашем округе являются не нацменами, а коренным населением».
За имя окружного центра проголосовали на первом съезде советов Остяко-Вогульского национального округа в марте 1932 года. Докладывал о наименовании «вновь строящегося города» Артамонов из окружкома ВКП(б). В результате съезд постановил: «Строящийся город, где будет помещен окружной центр национального Остяко-Вогульского округа, – назвать «Остяко-Вогульск».

Ликвидация неграмотности
У новой власти хватает забот. Надо и «вырывать колхозы из кулацкого плена», и столовую, где еда есть, а ложек нет, «превратить в боевой цех общественного питания». Надо «указать на порог головотяпам и самодурам из Уралпушнины» и присматривать за работой ссыльных (в 1930–1932 годах в округ прибыли 37 400 спецпереселенцев). Но главная беда – неграмотность населения, при которой строительство нового мира дает досадные сбои.
По данным Приполярной переписи 1926 года, округ характеризовался низкими показателями общей грамотности населения и в особенности коренного населения: ханты – 5–6 процентов, манси – 6–7, зыряне – 27–78, русские – 42–47. Власти округа предполагали завершить ликвидацию неграмотности ханты и манси к концу второй пятилетки – к 1938 году. Но, как показало время, процесс этот затянулся до 1950-х.
С самого начала образования округа просвещением занимались как «платные ликвидаторы», так и «культармейцы по линии общественной нагрузки». Борьба с неграмотностью натыкалась на преграды практически повсеместно. В декабре 1931 года газета пишет, что в деревне Леве Сатыгинского сельсовета насчитывается 20 неграмотных, из которых большинство вогулы. «Организован ликпункт, выделены два культармейца, но учебы нет, так как ликвидаторы сами полностью не знают букв». Кроме того, для ликпункта нет помещения, нет ни ламп, ни керосина. «Решительно ударить по спячке и бездеятельности», – призывает газета, попутно критикуя несознательных комсомолок.

«Комсомолка Паутова из Самарово на предложение обучать туземку грамотности категорически отказала. «Я занята, хожу на собрания».

Собраний действительно было много.
В округе готовились провести отчетно-перевыборную кампанию в тузсельсоветах. Собрания, как сообщает газета, «обслуживаются художественными постановками», «на улице выкинуты лозунги, плакаты», «при доме соцкультуры работает бригада по проверке выполнения плана массовых работ».



«200-километровыми шагами будем продвигаться по Северу!»
8 декабря 1931 года, в канун первой годовщины округа, случилось событие, которое вдохновило журналистов на заголовок «200-километровыми шагами будем продвигаться по Северу!».
В Самарово в тот день приземлился аэроплан А-23, преодолевший 500 километров от Тобольска за 2 часа 5 минут.

«Там, где при езде на конях и оленях нужно 5–6 суток, аэроплану нужно всего лишь несколько часов», – не скрывает восторга газета, напоминая, что государство вкладывает в организацию воздушного сообщения на Севере миллионные средства.

Чтобы ускорить строительство аэролинии, сами туземцы должны организовать сбор средств в фонд укрепления воздушного сообщения.
Партийные и комсомольские ячейки, туземные и сельские советы, как пишет заместитель ответственного редактора Тарутин, должны возглавить это дело, а ячейкам Осоавиахима следует принять в сборе средств самое широкое участие. Фактически окружная газета объявила краудфандинг:

«Собранные средства – пересылать в редакцию газеты «Ханты-Манчи шоп (шой)» с указанием: в фонд укрепления воздушного сообщения».

Да и сам Тарутин внес в фонд укрепления воздушного сообщения 10 рублей.
Одновременно газета призывает готовить туземных пилотов и бортмехаников. Дело в том, что по постановлению Уралсовета и Всесоюзного объединения гражданского воздушного флота началось строительство гидроаэролинии Свердловск – Тавда – Тобольск – Самарово – Березов – Обдорск. Власти округа мечтали об авиасообщении, так как при пользовании водным и гужевым транспортом простои в перевозках составляли несколько месяцев. «Расстояние в 2 600 километров, требующее при плохой езде веревочкой, со всеми прелестями этого передвижения не менее 25 суток теперь – в довольно уютных кабинках стальных птиц, может быть покрыто не более как в 11–12 часов, при затрате на этот проезд гораздо меньших средств», – сообщает начальник управления строительства гидроаэролинии Свердловск – Обдорск Паков на страницах «Ханты-Манчи шоп».
Польза авиасообщения очевидна. Как пишет газета, современная скорость самолета (200 километров в час) даст возможность медику, санитарному персоналу оказывать своевременную помощь тяжело заболевшему туземцу, что избавит его «от заботливых услуг шамана».

«Самаровский гидроаэродром, находящийся на перекрестке будущей авиалинии Нахрачи – Сургут – Ларьяк, должен стать крупнейшим узловым центром воздушного транспорта. Таким образом, значение строящейся аэролинии для нашего округа становится особо осязательным», – сообщает «Ханты-Манчи шоп».

Но и на этом пути романтиков социалистического строительства ждут ухабы и колдобины. Постановление оргбюро о предоставлении хозяйственными организациями рабочей силы на строительство гидроаэродрома выполнено на 50 процентов. Рабочие, посланные на строительство аэродрома, как констатировала газета, неквалифицированные, теплой одеждой и обувью не обеспечены, доставка стройматериала не налажена.
Но несмотря на все преграды, окружные энтузиасты продолжали продвигать идею авиасообщения.
8 августа 1934 года, во Всесоюзный день авиации, в Остяко-Вогульске самолет АП-532 совершил несколько круговых полетов.

«В первый полет самолета были взяты на борт лучший пионер-авиамоделист Жилин Шура и комсомолец-ханты, ударник учебы военно-технического экзамена и лучший стрелок из мелкокалиберной винтовки Пушкин… Всего за день летали 16 человек – передовых ударников нашего округа», – сообщила окружная газета.

19 декабря 1935 года была открыта авиатрасса Тюмень – Остяко-Вогульск, а также Самарово – Сургут, в 1939 году – Самарово – Ларьяк и Самарово – Нахрачи.