Капитан Иртыша и Оби

В то время как сверстники мечтали о море, авиации, житель Ханты-Мансийска Степан Шестаков хотел выучиться на капитана и плавать по родным Иртышу и Оби. В Тобольске было училище, где готовили судоводителей, но четырнадцатилетнего паренька туда не приняли: по возрасту не подошел. Пришлось поступать в рыбтехникум.
Вместо рыбокомбината – фронт
Через четыре года у него в руках был диплом об окончании Ханты-Мансийского рыбтехникума и назначение на Дальний Восток. Директор рыбтреста Баянов отстоял выпускников, надеясь, что они будут работать на местных рыбокомбинатах. Шел второй год войны, и восемнадцатилетним парням тогда хотелось не только работать, но и проявить мужество на фронте. Из двенадцати выпускников в Самарово остались только четверо, остальные ушли воевать, в том числе и Шестаков. 
Сто двадцать новобранцев на пароходе «Орджоникидзе» отправились в Омск. Во время пути Шестаков подружился с Юрием Созоновым. На призывном пункте парней сразу же переодели, Степану досталась гимнастерка погибшего танкиста, на которой уцелели знаки различия. Степан невольно примерял его судьбу на себя: может, и он станет танкистом. На фронт хантымансийцы попали не сразу – им предстояло пройти шестимесячный курс обучения в Белоцерковском пехотном училище, а потом их отправили под Сталинград и под Смоленск.
Из училища до штаба армии Созонова и Шестакова сопровождал молодой лейтенант, но сразу обнаружить штаб не получилось. И только через шесть дней группа смогла найти около Сафоново штаб 33-й армии Центрального фронта. 
В тот период советским войскам приходилось трудно: в небе кружила немецкая авиация, шли артобстрелы, позиции сторон менялись постоянно. Напряженность военной обстановки усиливали пейзажи – грязь, слякоть. Подошвы сапог отваливались, приходилось перевязывать их портянкой.

Первый бой под Спас-Деменском
Наши солдаты прорвали немецкую оборону в три ряда заграждений. Пулеметы стреляли с двух сторон. Рота пошла в рукопашную штыковую атаку. За первые три часа боя было потеряно сто двадцать солдат – почти вся рота. Вспоминая этот эпизод, Степан Денисович говорит: 
– Никому не поверю, если скажут, что в бою на фронте не страшно. Представьте: артиллерийская канонада со всех сторон, а тебе надо кинуться в атаку. Преодолеешь первый момент страха, потом он и вовсе проходит. Немцев мы тогда крепко побили, хотя они дрались отчаянно. После боя я попал к минометчикам. Таскали на себе минометы, каждый по 90 килограммов. Тогда меня тяжело ранили в ногу. Почти два месяца провалялся в госпитале.
Давно не перебирал в памяти Шестаков эпизоды своего фронтового прошлого, но, вспомнив, будто все пережил вновь. После госпиталя выздоровевших бойцов собрали в запасной полк. Спешно формировалась 101-я национальная бригада, кто в ней только не был представлен – киргизы, украинцы, казахи, татары. К этому «интернационалу» добавились и моряки. 
– Земляк из Тюмени вытащил меня из-под обстрела. Ничего, как на собаке зажило! Через месяц и пять дней прошел комиссию. В Горьком формировался запасной полк, в нем были бойцы разных фронтовых профессий. Знакомые ребята стали уговаривать пойти в артиллерию. «Я же пехотинец», – отмахивался. А они: а ты скажи, что заряжающий! В общем, убедили. Так я и попал в артиллерию, прошел с ней всю войну, – вспоминает Степан Денисович.
Наша артиллерия против «тигров»
Немца от Москвы уже отогнали, и в брошенных землянках шло обучение артиллеристов бронетанковым действиям. Новое подразделение бойцы называли «Прощай, родина!», потому что мало кто оставался живым в сражениях. Закаленные в боях солдаты были очень дружны, знали, что товарищи всегда выручат. Но однажды случилось исключение из правил. Это было в Литве, ближе к концу войны, когда отсекали Курляндскую группировку немцев. К тому времени Степан Шестаков уже стал командиром артиллерийского расчета противотанковой пушки, в батарее их было четыре. Бой был жестоким: у врага были «Тигры», «Пантеры», Т-6, Т-4 – лучшие танки Германии. Лоб «Тигра» не брали наши снаряды, поэтому артиллеристам нужно было целиться только в его бока и гусеницы. Когда загорелся первый, все ликовали: «Горит! Давай следующий!» 
Двенадцать часов длилась танковая атака. Разгоряченные артиллеристы подбили еще несколько машин, уничтожили вражескую роту, и тогда Шестаков обнаружил, что комбата нет. Погиб? Оказалось, он просто испугался и бросил своих солдат. Расчеты дрались каждый сам по себе, не подозревая о таком предательстве. Потери были у всех: у Шестакова из расчета погибло двое бойцов, остальных он смог вывести из-под обстрела. После боя он случайно встретил комбата, живого и невредимого. И сказал ему в глаза: «Жаль, что я тебя не пристрелил!» Тот промолчал, больше они не виделись.
Война продолжилась уже на территории Германии. Здесь Шестаков вступил в ряды коммунистов и партбилет хранит как святыню. 
Степан Денисович, вспоминая тот бой, иногда задумывался – наверное, о своих погибших товарищах. Потом оживал и говорил: 
– А вы видели фильм об артиллеристах «Горячий снег»? Это честный военный фильм.

Как Геббельс говорит с народом
Несмотря на то что фронтовая жизнь не располагает к веселью, у Степана Денисовича остались в памяти и радостные воспоминания. В разное время ему довелось слушать выступления Руслановой и Райкина. 
– Как Русланова пела «Валенки»! Как будто дома побывал. Райкин выступал с собачкой: «Ну-ка расскажи, как Геббельс разговаривает с немецким народом?» А та: «Гав, гав, гав!» Хохотали все, забыв на время о войне, – вспоминает Шестаков.
В сентябре сорок пятого Степан Денисович демобилизовался, пришла пора думать о мирной жизни. Профессия рыбака есть, жениться – не проблема. Парень красивый, на груди – орден Отечественной войны, медали «За боевые заслуги», «За отвагу» и другие. 
Пятьдесят два года отдал он рыбной промышленности. Адреса разные: Ямал, Игарка, Ханты-Мансийск. Даже на судоверфях поработал, руководя постройкой катеров, неводников. Работа была по душе, и в семье все ладилось: невеста Полина дождалась и стала незаменимым другом, помощником. Радовали и дети, сын Виталий дослужился до полковника авиации, дочь Валентина стала торговым работником.
У меня назрел вопрос, я стеснялась его задать:
– Вам 92 года, вы живете один в старом доме. Почему бы не переехать к дочери?
Степан Денисович ответил: 
– Здесь у меня похоронены брат, дочь, жена и другие родственники. Да и к Самарово я привязан. Новый рыбокомбинат меня не забывает, поздравляет с праздниками. Как же я могу отсюда уехать?