Композитор Сергей Зятьков — о нотном твиттере, плоском мире на черепахах и Сургуте как крайней точке, где пишется музыка

Классическая музыка — сложное явление: одни ее понимают и любят, другие, напротив, даже слышать о ней ничего не хотят. Кроме того, классическая музыка — это огромнейший пласт произведений разных эпох, и каждое произведение отличает не только уникальный авторский почерк, но и философия времени. Сегодня, несмотря на засилье электронной музыки, интерес к классике устойчив, появляются новые произведения, которые находят свою публику. О роли классической музыки в жизни, о волнах популярности и о современных тенденциях в классике «СТ» рассказал композитор, преподаватель сургутского музыкального колледжа Сергей Зятьков. 

Его симфония прошла во второй тур престижного международного конкурса им. Андрея Петрова. С этой темы мы и начали беседу. 

Сургут — пока крайняя точка, где пишется музыка

— Почему вы решили заявить свое произведение на конкурс имени Андрея Петрова? Как выбирали опус для участия? 

— Данный международный конкурс поддерживает создание симфонической музыки. Этот сложный жанр показывает уровень «новой классики» в России и других странах. Рад, что моя «Симфония на лугу» прошла первый отбор. Всего было заявлено 350 партитур из 50 стран, прошли пока 60, в числе которых 16 российских. Кстати, когда пишут новости про подобные конкурсы и указывают выборочно города участников, то Сургут указывают всегда — это пока экзотика, некая крайняя точка, где пишется музыка. 

Чтобы автору сделать партитуру для оркестра, нужны сначала десятки концертов с его музыкой, работа многих людей. Это нормальный культурный процесс для живого, динамичного города, где есть место не только массовым праздникам, творчеству любителей, но и возможна работа над созданием новых, сложных образов и смыслов. 

Аудиозапись произведения желательна на конкурсе — и она была сделана на авторском концерте. Симфонический оркестр Сургутской филармонии под управлением дирижера Станислава Дятлова прекрасно сыграл премьеру. Опыт был: музыканты уже много раз играли новую музыку в «Других концертах» галереи «Стерх».

— Чем современная музыка отличается от работ композиторов предыдущих периодов? Есть ли черты, по которым мы сможем безошибочно сказать, что это произведение композитора начала XXI века? 

— Композиторы всегда используют то, что дает время — вот появилась акустика храма, найдена конструкция рояля, вот уже доступны звуковые эффекты. Теперь отрабатываются возможности соединения акустических инструментов с электроникой, видео, интерактивом. Даже если не выходить за пределы традиционного инструментария (как я), то время угадывается, думаю, в отношении к тембру: после опыта электронных эффектов звук уже не может быть «плоским», в нем много параметров. Также в музыке проявляется перенасыщенность информацией — все как в жизни. На это жаловались, пожалуй, в каждом веке. Даже если музыка вроде проста, слышно, как много работы сделано звукорежиссером. Тот или иной саунд — отражение времени. 

 Массовая музыка снова начинает усложняться, а элитарная — упрощаться. Например, клубная музыка может оперироваться как сложная композиторская конструкция. 

Нотный твиттер 

— Как изменилась публика? Понимает ли она музыку современных композиторов? 

— Сейчас людям стало интереснее самим заниматься творчеством, чем воспринимать труды профессионалов. И тем приходится подстраиваться — отходить от «самовыражения», ловить важные идеи и темы в социуме, связывать это со своими творческими возможностями. Но тотальная демократизация искусства вряд ли полезна самому искусству.

Видя интерес молодых, возникают молодые инициативы (проекты, фестивали, курсы) в области новой российской композиторской музыки. Важна частота мероприятий и поддержка этих инициатив — тогда не будет вопроса, понятна ли эта музыка.

— Что в вашем творчестве главное? Для чего и для кого вы пишете? 

— Композиторам (а также обозревателем концертов, релизов) сейчас рекомендуется писать четко и коротко, чем они отличаются, почему стоит их послушать. Попробую. 

В целом, я пишу музыку двух видов: камерную — где мне интересно «как» и важна музыкальная материя, и театральную — где мне интересно «что» и важна коммуникация. Мою музыку отличает погруженность — и отрывистость, немногословность — и пестрота, предоставление слушателя самому себе — и предоставление ему необычных образов и событий. 

Такая музыка — «композиторская» — пишется и важна для проявления и поддержки познавательных, эмоциональных и интеллектуальных возможностей. 

— Сегодня мы видим тренд на симфо-рок, многие рок-музыканты активно привлекают симфонические оркестры, пишут партии. Как вы считаете, почему появился такой тренд? 

— Когда эта практика начиналось (рубеж 1960–1970-х годов), оркестры использовали в своих проектах группы Beatles, Deep Purple, Pink Floyd. Смысл был в утверждении бурно развивающегося рока на роль главного жанра эпохи, которому доступно все — и сложная музыка, и концепты, и необычная образность, и при этом — массовая аудитория. 

Сейчас это в основном коммерческие концерты. Так легче сделать шоу, получить площадку и аудиторию. Насколько знаю, музыкантам нравится так развлечься между серьезной работой, ну, и ощутить себя рок-музыкантами в горячей связке с залом, мгновенной эмоциональной отдачей — то, чего им не хватает в классике. 

Не нужно превращать в музей

— Чем классический состав симфонического оркестра привлекает слушателя? Какие художественные возможности есть у оркестра? 

— Оркестровая музыка — как театр, живопись, роман — не раз «умирала» и актуализировалась. Хотите смотреть фильмы и мультфильмы Диснея без оркестровой музыки? Пробовали, но как-то быстро оркестровая музыка вернулась, несмотря на то, что деньги в Голливуде считать умеют. 

Сила такой музыки (и академической в целом) в том, что она имеет возможность на все влиять и все вбирать. Например, электронная музыка прекрасно сочетается с оркестром, влияет на отношение к звуку, его разным «электронным» параметрам у «акустических» музыкантов.

Так преодолевается очередной кризис и обретаются новые возможности у оркестровой музыки. Иногда ценность нового приобретения может быть неочевидна на неискушенный взгляд, просто помним — искусство не может сразу все, у него десятки разных ролей. 

— Что необходимо изменить, чтобы классическая музыка стала более популярной? Как нужно работать с публикой? 

— Чтобы классическая музыка была популярной, не нужно ее превращать в музей. Сейчас музеи стараются стать культурными центрами городской жизни — такие же тенденции появляются и в музыкальных институциях. Программы и проекты должны регулярно включать новую музыку, быть в диалоге с «новой классикой» (не ожидая, пока появятся шедевры — так они вовсе не появятся), кросс-проекты (музыка + другие искусства, мультимедиа).  

Публика побуждает, чтобы на концерте было больше разговоров о том, что звучит, чтобы была возможность обсуждения. И этот формат тоже развивается. 

Интернету тоже нужен звук и музыка

— Раньше (еще лет 30 назад) музыкальное образование было востребовано, детей старались отдать в музыкальную школу. Ссегодня такой тенденции фактически нет. Почему снизился интерес? Как помогает музыкальное образование в жизни? Какую роль оно играет в развитии человека? 

— Лет 30 назад — это СССР, статус музыканта был выше, идеология способствовала финансированию культуры. Отсюда больший интерес. И сейчас музыка — универсальный путь развития ребенка. Почитайте статью Дины Кирнарской «10 причин отдать ребенка в музыкальную школу».

Мы оказались во времени, где все есть, все готовое, и будущее мы уже не строим. И сейчас снова важна музыка — как досуг, творчество — чтобы продолжать работать дальше. Из всех искусств сейчас важнейшее — интернет. Но радует, что ему тоже нужен звук и музыка. 

— В мое время, когда я поступала в музыкальное училище, был конкурс восемь человек на место. Как сегодня ведет себя спрос на профессиональное музыкальное образование? Где может реализовать себя выпускник, если не менять направление?

— Как преподаватель, я обращаю внимание на судьбы выпускников наших музыкальных колледжей. Обычно кто-то возвращается и становится преподавателем, оркестрантом, делает свой арт-проект (например, Алена Поль, Егор Тренин), уходит в бизнес (но поет в профессиональном хоре). Кто-то остается на «большой земле»: Сургут давно стал культурным донором страны — сургутяне работают в оркестрах и ансамблях разных городов, арт-менеджерами, чиновниками в культурной сфере, в музеях. Кто-то уезжает преподавать за рубеж.

Запрос на творчество, участие в творческих проектах у профессиональных музыкантов города есть, класс их высок. Другое дело, что им приходится много работать, и сил и времени на творчество остается мало. 

Что слушаем, то и поддерживаем

— Какие люди способны к музыке? Чем они принципиально отличаются? Всех ли можно (и нужно) приобщить к музыкальному языку?

— Мы живем во время идей, концептов, коммуникаций, интерактива, мультимедиа, и способность действия в этих сферах может быть более важной, чем музыкальные психофизиологические способности.

Столько сейчас жанров в музыке, что можно реализоваться и с каким-то, скажем, музыкальным ущербом — в эмбиенте не пригодится чувство ритма, в техно — мелодический дар, в саунд-дизайне можно обойтись без гармонического слуха, в импровизации — без чувства формы. Развивая одно, мы теряем время и возможности для другого, и главное — понять, что действительно нужно для подходящего тебе творчества.

В конце концов, можно не исполнять музыку самим, а использовать готовые звуки, придумывать действия музыкантам, программировать музыку.

Но в любом случае нужно сделать для обучения все, что возможно — профессионала отличает рефлексия, осознанность. 

Вопрос о приобщении — конечно, это дело массовое, музыка в самые разные времена была и остается частью гармоничного образования. Обратил бы внимание на орф-педагогику, где дошкольники и школьники много музицируют на простых инструментах, которая развивается и в Сургуте. Это приобщение к музицированию, к элементам музыкального языка. Но также очень важно наслушивание, приобщение к знанию музыки разных времен, континентов, традиций. Что слушаем, то и поддерживаем, туда и движемся — или к плоскому миру на черепахах, или к разнообразному сложному миру, где интересно жить и реализовываться.