Непростая судьба сургутского Троицкого собора

Троицкий собор стоял в центре Сургута на высоком берегу Бардаковки, впоследствии на этом месте был построен кинотеатр «Октябрь». Так строили наши предки храмы: на возвышенных местах, в центре жизни.

Когда каждый – воин духа

Это был комплекс построек, состоящий из теплого зимнего храма, дома для священников, ризницы, келий для монахов. Старожил Сургута, известный в городе человек Александр Иванович Силин оставил свои воспоминания о соборе. Возможно, в описании есть неточности, память человеческая — вещь ненадежная. Но в этих воспоминаниях, бережно сохраненных известным сургутским журналистом Аллой Ярошко, есть главное — сокрушение духа о тех страшных злодеяниях, которые совершали русские люди в годы гонений на церковь.

«По овальному периметру Храм был обнесен каменной оградой с метровым по высоте цоколем, на котором были выложены столбы из кирпича, крытые железом и увенчанные металлическими фонарями с вправленными в них разноцветными стеклами, — пишет в своих воспоминаниях Александр Иванович Силин. — С запада ограда имела арочный трельяж — главные ворота, с севера и юга ограничивалась одноарочными воротами. Между столбами в арках ворот были встроены металлические двери для входа на храмовую территорию.

Само здание церкви состояло из трех частей: одноэтажной зимней — отапливаемой двумя печами, с шатровым покрытием, двумя алтарями, и летней — трехсветной, с потолком-куполом, увенчанным фонарным восьмигранным сооружением и восемью окнами. Над центральной частью входа красовалась восьмигранная колокольня, крытая полусферой кирпичного монолита с фонарем и позолоченными главой и большим крестом. Высота этой колокольни позволяла поднявшемуся на нее человеку видеть необозримые пространства, окружавшие Сургут со всех сторон. А сам храм, возвышаясь среди деревянных домов города, словно конный витязь среди пеших дружинников, невольно напоминал, что каждый христианин — воин духа.

«Просим свечи и ладан»

Все изменилось после 1917 года. 

В Сибирь революционные перемены пришли чуть позже, прежде всего, по причине образования в Омске правительства Колчака. Но уже в начале 20-х годов, как свидетельствуют архивные документы, храмы стали испытывать определенные финансовые и хозяйственные трудности. «Не найдется ли возможность заготовить для нашей церкви свечей, вина, ладана на наш аванс», — пишет в канцелярию архиепископа священник Градо-Сургутского Троицкого собора Петр Бердышев 16 декабря 1921 года. А в начале 1922 года из канцелярии владыки приходит предписание всем отцам благочинным: «Канцелярия просит причты и приходские советы увеличить как свои личные взносы, так равно и церковные сборы в епархиальную казну». О личности отца Петра Бердышева, пожалуй, сегодня никто не вспомнит в нашем регионе. И все же мне удалось найти данные об этом священнике.

Из крестьян, окончил церковно-приходскую школу, до революции служил псаломщиком, затем дьяконом в Спасском храме Тюмени. В Сургуте проживал с 1920 по 1922 год. Затем переводы в различные храмы Ялуторовского района. В 1929–1930 годах «привлекался судом» с обвинением «агитация против коллективизации». В биографии священника есть факт, который определит его будущее. В 1924 году отец Петр принимал участие в съезде духовенства, на котором епископ Серафим Коровин был избран викарием Тобольской епархии. В 1932 году епископа обвинят в руководстве «контрреволюционной церковно-повстанческой организацией «Союз спасения России», вместе с ним арестуют священников, близких ему по взглядам и духу. Среди них будет и отец Петр. В 1932 году отца Петра Бердышева приговорят к трем годам концлагерей по ст. 58-11 УК РСФСР. О дальнейшей его судьбе неизвестно.

Воинствующие безбожники

В истории собора есть еще иная «трагическая» страница предательства. Но сначала вернемся к воспоминаниям Александра Ивановича Силина. В послереволюционный Сургут хлынули молодые, энергичные сторонники новой власти, которые относили себя к «воинствующим безбожникам». Лидером воинствующей молодежи стал некто Пшеленский, ведающий в райисполкоме вопросами строительства. Бывший командир Красной Армии, волевой, энергичный, он в противовес «устаревшим догматам Церкви» стал организовывать новые формы досуга и интересов молодежи: «Осоавиахим», «Ворошиловские стрелки», «Воинствующие безбожники».

«Сначала, по воле Пшеленского, ликвидировали все мраморные памятники на старом кладбище: пережгли их на известь для строительных целей, — повествует о том времени Александр Иванович. —  Памятники купцам, видным чиновникам и ссыльным — их было немало — изготовлялись на Урале и завозились в Сургут на баржах летом. Наконец добрались и до прекрасного Храма, до его кирпичей. Посчитали, что получат миллионы штук. Однако… При разборке метровых стен кирпич рассыпался, известковая же связь не поддавалась, оставалась целой — наподобие пчелиных сот».

Тогда нашлись добровольцы из числа сторонников Пшеленского: сдернули кресты, сбросили вниз колокола. Сургутяне боязливо помалкивали, боясь репрессий. «Воинствующие безбожники» тут же стали орудовать в «освобожденном помещении», обустраивая в нем клуб. В зимней части поместили библиотеку и что-то вроде буфета, в летней сделали зрительный зал, а в алтаре — сцену.

Храм как-то сразу обмяк, как будто без крестов «врос в землю»…Но не сдался. Уже через год сторонники Пшеленского вновь повторили попытки разобрать храм на кирпичи. Крушили ломами, кайлами, тяжелыми молотами, вкладывая всю «пролетарскую злость». Кирпичи рассыпались в щебень, пыль, план по «заготовке» миллиона кирпичей провалился.

«Общину верующих считать распущенной»

25 февраля 1930 года в районную администрацию поступило сразу два заявления, написанных как будто под копирку. От председателя церковного совета Гавриила Дмитриевича Кайдалова и священника Трофима Ворокосова. Первый просит вывести его из церковного совета, а второй сообщает, что уже подал прошение Тобольскому епископу Назарию об увольнении с должности священника и снятия сана. Буквально через два дня на общем собрании верующие жители села Сургута (всего 50 человек) примут решение отказаться от пользования церковью. Сложно судить по прошествии времени о том, что же произошло в Сургуте в те дни на самом деле. В документах, предоставленных консультантом Архивной службы Югры Ольгой Спиридоновой, есть выписка из протокола № 67 очередного заседания Сургутского РИКа от 7 августа 1929 года. Новая власть принимает решение о передаче храма под клуб, руководствуясь при этом «постановлениями колхозов, профсоюзных масс рабочих и служащих, делегатских собраний, собраний бедноты и молодежи и неорганизованного трудового крестьянства Сургута». Каждый из тех, кто принимал участие в многочисленных собраниях, голосовал за данное решение. Последним оплотом, защитой церкви были 59 членов религиозной общины. Но и они сдались, отреклись от храма.

Противостоять репрессиям в любые времена по силам единицам. Только тем, кто во главу угла полагает Господа.

И всегда есть время для покаяния. Покаянием проникнуты и воспоминания Александра Ивановича Силина и книга Аллы Ярошко «Православное наследие Сургута». Несомненно, именно покаяние легло в основу решения о строительстве Свято-Троицкого собора в Сургуте. Он будет выполнен в византийском стиле. В нем будет много пространства и света. «Это будет уникальный собор для нашей митрополии, — считает ключарь строящегося собора, иерей Вячеслав Макарцов, — несомненно, его строительство является восстановлением исторической справедливости, собор станет «кораблем спасения» для многих жителей города».