Норило, тонь и рыбацкое счастье

Поездка в Сытомино всегда незабываема. Летом и ранней осенью радует скромное обаяние северной природы, хвойный настой соснового бора, багряные всполохи брусничника и грибное царство.  А воздух, боже, какой там воздух! Дышишь — не надышишься. И такой покой окрест, такая благодать, что уезжать не хочется.

А вот зимой мне как-то не приходилось бывать в тамошних местах, потому деловая поездка в Сытомино обрадовала: март, это, по северным понятиям, еще зима. Во всяком случае есть и снег, и легкий морозец, и прочный лед на реке. Почему вспомнила про лед? Да потому что предстояла встреча с рыболовецкой бригадой Сытоминского рыбозавода «Восход».  
Рыбаки — народ наособицу, «больной» пожизненно. Не зря говорят: рыбак — это не призвание, это диагноз. Нет и не будет такого средства, которое избавит от этой напасти. Так размышляла я по дороге в Сытомино, сидя в комфортабельном микроавтобусе и предвкушая встречу с рыбаками.
…Нас встретили на 65-м километре вблизи Сытомино на четырех снегоходах с нартами. Вернее, это были короба под рыбу с высокими бортами, на дно которых набросали всякое шмотье. Эх, лучше бы сенца бросили. На снегоходах комфортно ездить только за рулем либо на заднем сиденье. В импровизированных нартах езда — то еще испытание. Согласившись по глупости ехать в санях, я покаялась буквально на первом десятке метров. А ехать четыре километра. Немного, если бы не дорога к рыболовецкому участку. Сказать, что это стиральная доска — значит польстить дороге. Каждый ухаб вытряхивал душу, ветер вперемешку со снегом и выхлопом бил в лицо. На поворотах сани резко кренились, норовя вывалить ездоков.
Но, ура, вскорости мы выскочили на ровную трассу вдоль реки, а минут через 10 добрались до места — притоки Старой Оби. Глухомань. Тишина. Даже рев снегоходов тает в снежных покровах. Рыбаки суетятся у проруби, опуская в нее невод. Бригадир (рыбаки называли его по старинке «звеньевым») — капитан-механик Наиль Садретдинов — неспешно поясняет:  
— У нас стометровый невод, вон там запускная майна, где мы сейчас ставим невод. На этом участке мы в первый раз, поэтому пока не можем знать, что здесь. Может, рыба будет, а может, зацепим коряги, карч, и тогда невод не пройдет либо порвется.  Сейчас, так сказать, идет «разведка боем» тони.
 Тонь (в иных местностях — тоня) — это промысловый участок на водоеме от нескольких сот метров до двух километров. Форма тони, по словам одного из рыбаков, зависит от формы водоема, рельефа дна. Здесь, в местных традициях, тонь была прямоугольной. Обращаю внимание на длинную, не менее пяти метров, жердь в руках одного из рыбаков. Любопытствую, что это за орудие.
— Это норило, — терпеливо разъясняет звеньевой. — С его помощью мы протаскиваем подо льдом невод, то есть норим. Видите, по ходу невода пробиты лунки, сейчас там мужики выловят жерди и будут проталкивать дальше.
 Труд рыбака физически тяжел, профессия эта практически вымирающая. В артели остались мужики, чей возраст давно перевалил за пятьдесят.  За плечами каждого — 25–30 лет рыбацкого стажа. Уйдут они, а смены-то нет.
— Молодежь нынче вся в город ушла, кто торговать, кто на компьютере, а вот так работать никто не хочет, — сетует один из рыбаков.
— А что же вы не сменили профессию?
— Дак ведь рыбалка — такое дело, затягивает на всю жизнь...
Мужики тем временем перебираются от лунки к лунке в сторону запускной майны. И вот наступает момент истины: в запускную майну опускают мотню и начинают тягу невода к вытяжной майне. К тому самому прямоугольнику, откуда и начали вытягивать невод с помощью лебедки, установленной на одном из снегоходов. Мы, забыв о делах, сгрудились у полыньи, не сводя глаз с вытягиваемого невода: ну же, ну!.. Эх!  Рыбы нет как нет, сеть шла порожней. Лишь минут пятнадцать спустя в ячее блеснула чешуя. Первая рыба — небольшая щурогайка, за ней вторая. И еще, еще... Через пару минут тонь буквально закишела рыбой. Рыбаки, вооружившись лопатой и сачком, ловко выгребали улов из мотни, забрасывая на лед. Воздух наполнился ароматом свежайшей рыбы. Щука, окунь, плотва, язь, лещ — глаза разбегаются от такого богатства. А рыбаки недовольно бубнят: маловато нынче рыбы-то, в удачливые дни по полтонны вытягивали. Что ж, такое оно — рыбацкое счастье, неверное. Повезет —  можно за одну тонь и месячную норму выловить, но было это встарь, говорят мужики, сегодня о таком улове можно только мечтать…
Мы возвращались той же дорогой, на тех же снегоходах, только в этот раз я пересела на заднее сиденье, чтобы вволю полюбоваться окрестными просторами. И поразилась невероятной красоте снега: он был чист до пронзительной голубизны, отливающей сиреневою тенью. Такого сказочного снега в городе не увидишь никогда. В этом и кроется тихая прелесть таких вот глухих, медвежьих углов, где царит первозданная молитвенная чистота, где акварельная размытость красок и где звенящая тишина вибрирует словно музыка сфер...