Под прицелом – полиция

В душе человека порой гармонично и противоестественно уживаются крайняя жестокость и чрезвычайная мягкость. Чем не пример вам поучительная трагедия, случившаяся в селе Полноват Белоярского района?

Несколько лет назад приехал туда мужчина средних лет – Евгений, или, по-деревенски, просто Женя. Обосновался в доме одной из местных жительниц, назовем ее Валентиной. Нигде не работал, перебивался рыбной ловлей да сбором брусники. Зато водку уважал крепко – настолько, что состоял на диспансерном учете с хроническим алкоголизмом второй стадии. 
Биография у Жени была замысловатой. Первый, восьмилетний срок он получил по тяжелой «убойной» статье, второй, по счастью, оказался условным – за применение насилия в отношении представителя власти. Впрочем, это дела давно минувших лет, наказание за прежние грехи он понес, а потому судимости считаются погашенными.
Наша история началась под Новый, 2016 год. Нет, строго говоря, случилась она аккурат под Старый Новый год, 13 января, но началась гораздо раньше. Женя как обрадовался приходу Деда Мороза, так и не смог остановиться. Поскольку он уже давно перерос тот возраст, когда весельем считаются хороводы вокруг елочки, то принялся искать доступные формы скрашивания досуга.
На своей верной спутнице жизни он решил показать силу, удаль и «кто в доме хозяин». От посторонних людей и в лоб получить можно, а своя-то стерпит, не впервой.
Правда, на сей раз терпение Валентины все же лопнуло, и она пожаловалась на домашнего «экстремиста» местному участковому, майору А. Мигитко. Полноват – село маленькое, поэтому полицейский хорошо знал Женю, общался по-соседски, иногда журил за непотребное поведение. Но от обращения гражданки отмахиваться не стал, пообещал наведаться и приструнить дебошира. Сказано – сделано. Прихватив с собой второго поселкового полицейского – старшего сержанта В. Павлова, – он отправился в гости вечером 13 января.
Женю они застали во дворе, где хозяин, вновь пребывавший в привычном для себя состоянии алкогольной нирваны, курил и задумчиво наблюдал за звездами. Жизнь была прекрасна и удивительна, играла всеми красками – и тут вдруг нарисовались два местных «шерифа». 

В помещении участкового пункта полиции, куда его доставили для серьезного разговора, и произошли дальнейшие события. По версии правоохранителей, они провели с гражданином профилактическую беседу, а потом отпустили с миром.

А вот версия Жени отличается от официальной. Якобы в сельском «застенке» он слегка подвергся побоям, потом отпросился «до ветру», но вместо уборной убежал домой, забрался в баню и улегся там спать. Правда, следственный комитет, который трудно заподозрить в излишней лояльности по отношению к полиции, дотошно проверил показания гражданина, но не нашел им подтверждений. И местные жители, с которыми мне удалось поговорить на условиях анонимности, в один голос утверждают, что их участковый отродясь не распускал рук, хотя иногда бы и следовало.
Как бы то ни было, утром Женя проснулся обуреваемый разнообразными чувствами. Во-первых и больше всего одолевали жажда и головная боль. Эту потребность он удовлетворил легко – уже в 9:00 зашел в магазин и купил поллитровочку «беленькой», вернулся обратно в баню и, по его собственным показаниям, «употребил грамм двести водки с конфетками».
Едва утихла головная боль, как в душе проснулась обида за вчерашнее «унижение». Закипев от обиды, подогретой алкогольными парами, Женя кинулся в сарай, схватил припрятанный там незарегистрированный дробовик 12-го калибра, десяток патронов, заряженных «тройкой», недопитую водку и отправился мстить за свою поруганную честь. Клинт Иствуд отдыхает.
Беспрепятственно зайдя в коридор участкового пункта, наш Аника-воин заметил за открытой дверью в кабинет своего обидчика – майора Мигитко. Ни на секунду не задумавшись Женя навел ствол на полицейского и нажал на курок. Заряд «тройки» 
12-го калибра в упор способен остановить даже разъяренного медведя, а тут был один-единственный несчастный полицейский, а в качестве средства защиты – бланк протокола. Роковой выстрел нанес ему тяжкие телесные повреждения: «…сквозное ранение левой верхней конечности и слепое ранение груди в виде открытого перелома обеих костей предплечья, ран левой подмышечной области, проникающих в плевральную полость, с повреждением верхней доли легкого».
Тем не менее тяжело раненному Мигитко удалось захлопнуть дверь в кабинет, потом открыть окно и выбраться наружу. А в это время наш полноватский Рэмбо продолжал громить полицейский участок. Он еще немножечко пострелял в дверь кабинета, потом ему чем-то не понравилась дверь в туалет, и он на всякий случай тоже в нее пальнул. Просто так, из избытка чувств и давней ненависти к казенным отхожим местам.
Затем Жене стало скучно, он вышел на крыльцо и нос к носу столкнулся с сержантом Павловым, «который потребовал прекратить преступную деятельность» – так сказано в обвинительном заключении. Все-таки есть своя прелесть в казенном языке протоколов: «Озвучив Павлову свои преступные намерения, он прицельно произвел из ружья выстрел в убегавшего от него Павлова, однако выстрел не достиг своей цели, поскольку Павлов бежал в сторону и с места преступления скрылся». Но такова версия обвинения. Сам «мститель» утверждает, что сержанта-спринтера вообще не видел, а стрелял во дворе исключительно по мишеням: один раз – по снегоходу, дважды – по служебному УАЗу. Попал.
Разогнав обидчиков, Женя вспомнил о первопричине всех своих бед, а именно о сожительнице, и пошел к ней на работу. Естественно, с ружьем наперевес. Явившись к конторе, в которой трудилась несчастная женщина, он воспроизвел сцену из классика: «Сова, открывай, медведь пришел!» – подкрепив свои слова выстрелом в стену…
Несколько утомившись от всех этих занятий, он в полном соответствии с законами вестерна отправился к местному «салуну», то бишь сельмагу, по его собственным словам, ждать возмездия в виде вертолета со спецназом. Пока ждал, немножко замерз, поэтому зашел в магазин попить чайку, где его наконец задержали подоспевшие сотрудники полиции…
Казалось бы, это дело не стоит выеденного яйца. Спившийся хулиган и дебошир, хранивший дома незарегистрированное огнестрельное оружие, открыл стрельбу в населенном пункте, причинил тяжкие телесные повреждения сотруднику полиции, покушался на убийство. Майор Мигитко выжил, но перенес две сложные операции, до сих пор находится на излечении и вряд ли сможет вернуться к полноценной службе. Во всяком случае, «стрелку» было предъявлено обвинение по двум статьям – 317 и 213 УК РФ, а все новогодние Женины художества должны были тянуть на хороший срок, лет эдак на двенадцать.
Только ведь на дворе стоят… м-м-м… 
своеобразные и насквозь демократические времена. Сегодня полицейский по рукам и ногам опутан системой тотального контроля со стороны собственной системы, а также СК, прокуратуры, органов исполнительной власти, бесчисленных «институтов гражданского общества», желтых СМИ и т. д. Сегодня считается хорошим тоном снимать каждый шаг полицейского, а потом размещать эти записи в соцсетях или отсылать в контролирующие структуры.

Так вот, две недели назад дело по обвинению нашего героя рассматривал суд. И решил его… «оправдать на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, в связи с неустановлением события преступления и отсутствием в деянии подсудимого состава преступления»…

Здесь хочется поставить пару страниц точек, которыми принято стыдливо заменять непечатные выражения. Это выше логики и человеческого разумения: вменяемые обыватели, представляющие срез нашего общества, посчитали невиновным «чуть-чуть несостоявшегося» убийцу. Они пожалели индивидуума, для которого человеческая жизнь стоит гораздо меньше бутылки водки, и решили, что одним участковым больше, одним меньше – невелика потеря.
А если завтра на пороге дома каждого из этих «милосердных» присяжных возникнет пьяный озверевший монстр с заряженным «стволом»? Тогда каждый из «толерантных» заседателей ощутит весь ужас происходящего и закричит истошным голосом:
– Караул! Убивают! Полиция-я-я! 
И тогда им останется лишь молиться на то, что неподалеку окажется обычный сержант-лейтенант-майор, который выполнит свой долг и закроет собственной грудью такого вот либерального «вершителя судеб».
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.