Школа для разных и равных

Каждый день в этой школе учителя выигрывают сражение с недугом ребенка, с собственными стереотипами, создавая для своих учеников мир равных возможностей, в котором дети-инвалиды могут получить качественное образование наравне со сверстниками.

О том, как модель инклюзивного образования прокладывает себе дорогу, наш корреспондент беседовала с директором Нижневартовской общеобразовательной санаторной школы Мухаматом Ишбаевым.

– Мухамат Мухарович, в прошлом году ваша школа вошла в число лауреатов всероссийского конкурса «Лучшая инклюзивная школа России»…

– И сразу, замечу, в двух номинациях – «Лучшая школа, реализующая инклюзивную практику» и «Лучшая практика психолого-педагогического сопровождения инклюзивного образования». Мы и в этом году участвуем в конкурсе и не теряем надежды на победу. Признание коллег, экспертов приятно, но главное – другое. Мы создаем безбарьерную среду для детей, которые по состоянию здоровья, ментальным особенностям сидели по домам, как в тюремном заточении. Я уверен: качественное образование должно быть доступно всем – и колясочникам, и тем, кому поставлен диагноз РАС (расстройства аутистического спектра), и вполне здоровым ребятам. Они могут и должны учиться в одном классе. В этом мы видим свою задачу и, если хотите, миссию. Отмечу, что с 1 сентября начал действовать Федеральный государственный образовательный стандарт (ФГОС) инклюзивного образования в начальных классах детей с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ). Еще в декабре 2014 года было принято решение о введении инклюзивного обучения. И к этому мы оказались готовы.

– Пять лет назад ваша школа открыла двери для детей с ограниченными возможностями здоровья. Что вас к этому подтолкнуло?

– Как говорится, жизнь заставила. Сначала было четверо «особенных» учеников – двое с расстройствами аутистического спектра, двое слепых. Родители хотели, чтобы они ходили в школу, как их сверстники. А школы им отказывали. Не потому, что не хотели видеть инвалидов, а потому, что не знали, как их учить. Мамочки – в слезы. Мы приступили к разработке и реализации модели инклюзивного образования. Чтобы не только пандусы или расширенные проемы дверей были, но чтобы в школу пришли педагоги, владеющие специальными знаниями, чтобы появились сопровождающие специалисты-тьюторы. В этом нас здорово поддержал окружной департамент образования.

– С чего вы начали?

– Первого сентября на линейке познакомил школу с новыми учениками. Разговаривал подолгу с родителями, которые с опасением встретили новость, что с их ребенком будут учиться какие-то «особенные». Родителей беспокоило, что снизится уровень преподавания в классе. Я же гарантировал, что этого не произойдет, а их дети в результате общения с новенькими, возможно, станут добрее и отзывчивее. Толерантности нашему обществу еще, конечно, не хватает, но мы руки не опускали. И сегодня могу сказать: мы избежали каких-то острых моментов в общении детей. Они вместе учатся преодолевать сложности, помогая друг другу.

Нам и самим надо было многому учиться. Нужны были методики, учебники, в конце концов. Еще не было стандартов, у Минобразования были только проекты.

Мы обратились к московским коллегам, которые в этой проблеме «варились» с 1991 года. Центр «Наш солнечный мир», занимающийся реабилитацией детей и молодых людей с РАС и другими нарушениями развития, не отказал нам в помощи. Руководитель центра Игорь Шпицберг приезжал в Югру с семинарами для родителей и педагогов.

Наши учителя прошли переподготовку в области коррекционной педагогики, половина получили дипломы по тифлопедагогике и теперь могут обучать слабовидящих по методу Брайля. Мы уже сами консультируем коллег из других школ, где внедряется модель инклюзивного образования. Став в Югре ресурсным центром по сопровождению образовательных организаций округа по вопросам инклюзивного образования, оказываем организационную, методологическую помощь учебным заведениям Когалыма, Лангепаса, Мегиона.

Сегодня практически каждый пятый ученик нашей школы – с ограниченными возможностями здоровья.

У нас, например, есть класс, где обучаются только дети с расстройствами аутистического спектра. И мы знаем, как с ними работать. Даже уборщица школы понимает, как обращаться с особенным ребенком, что делать, если ему потребуется помощь.

– Аутизм сегодня называют болезнью цивилизации. По данным ВОЗ, количество детей с этим диагнозом растет на 13 % в год, один процент детей в мире – аутисты. Их жизнь – это закрытая зона. Ребенок как будто выставляет флажки, за которые ты не имеешь права заходить.

– Чтобы педагогу добиться хотя бы маленького прогресса в работе с таким ребенком, надо приложить усилий в тысячу раз больше, чем в обычной школе. Там понятны критерии: результаты, в конце концов, можно оценить по баллам ЕГЭ, участию в олимпиадах. В нашей – все по-другому. Если ребенок через полгода начал реагировать на учителя – это большой прогресс. А уж если заговорил… «Радуйтесь, – говорю я своим педагогам, – это же такая динамика!»

– Аутизм, как говорят специалисты, вылечить невозможно. Однако при раннем выявлении и начале коррекции до 60 % детей с аутизмом могут достичь высокой функциональной нормы.

– Вся беда в том, что наши врачи поздно выявляют такого ребенка или ставят диагноз, который к нему не имеет никакого отношения. В прошлом ребенку с такими расстройствами ставили часто диагноз «шизофрения», «умственная отсталость». В мире научились распознавать аутизм к 18 месяцам, у нас порой родители приводят в школу ребенка, не подозревая о том, что у него РАС. К нам приходят первоклашки, которые не прошли дошкольную коррекционную работу, и многие месяцы уходят на то, чтобы сформировать учебное поведение. Это такие запущенные случаи, когда родители не увидели симптомы расстройства. Я всегда обращаюсь к родителям: если ваш ребенок к двум годам не коммуницирует, замкнут – бейте тревогу, обращайтесь к специалистам. Корректировка в раннем возрасте дает хорошие результаты.

– Таких детей с каждым годом становится во всем мире все больше.

– Пять лет назад в нашей школе было два школьника-аутиста, а сегодня 26. Медицина пока не дает однозначных ответов, с чем связан этот рост. Но, вероятно, и медики, и социальные службы стали раньше выявлять «детей дождя». Наша школа заключила договор по взаимодействию с детскими поликлиниками, мы просим педиатров как можно раньше начать работу с такими детками.

Другая проблема, о которой я бы хотел сказать, связана с будущим детей с ограниченными возможностями здоровья, которых выпустит наша школа в самостоятельное плавание. Что с ними будет? Как сложится их взрослая жизнь? Не попадет ли наш выпускник после смерти своих родителей в интернат? Ребенок с ограниченными возможностями здоровья должен выходить из школы с современной, востребованной обществом профессией. Это придаст ему устойчивости в жизни.

– Как это сделать?

– Вот над этим мы сейчас серьезно думаем.

К апрелю 2017 года в Югре появится не менее 15 опорных образовательных центров, обеспечивающих работу с детьми, имеющими особенности развития.

В настоящее время в Ханты-Мансийском автономном округе для работы детьми с ограниченными возможностями здоровья более 900 специалистов прошли курсы повышения квалификации и более 400 – переподготовку.