Тайну походов новгородцев за югорским мехом раскроет наука

В Средневековье богатые северные земли привлекали многих торговых людей, особенно новгородцев, которые отчаянно нуждались в новых рынках сбыта и выгодных товарах. Однако путь в Югру был долог и опасен. О том, как новгородские купцы рисковали всем, чтобы добыть мех и другие ценности, рассказывает культуролог Ольга Ладыгина.

Немая торговля

В летописи «Повесть временных лет» есть упоминание рассказа новгородца Гюряты Роговича, помеченный 1096 годом. Сам Гюрята, по всей видимости, занимал в начале XII века должность посадника, обязанности и возможности которого были широки: присматривать за княжескими интересами, возглавлять войско, отвечать за правопорядок, заниматься судом и подписанием дипломатических документов.
И вот что он пишет: «Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают Новгороду. И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в Югру. Югра же – это люди, а язык их непонятен, и соседят с Самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку моему: «Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а началось это еще три года назад; есть горы, заходят они к заливу морскому, высота у них как до неба, и в горах тех стоит клик великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из нее; и в горе той просечено оконце малое, и оттуда говорят, но не понять языка их, но показывают на железо и машут руками, прося железа; и если кто даст им нож ли или секиру, они взамен дают меха. Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и леса, потому и не всегда доходим до них; идет он и дальше на север».
В более поздних списках Радзивилловской летописи есть миниатюра, которая показывает, как происходил этот обмен через прорубленное в скале «малое оконце» – правда, на ней вместо мехов на топор меняют некий напиток в кубке.
Сюжет достаточно сомнительный, – отмечает исследовательница, – как и некоторые описания коренных народов. Чего стоит только «словесный портрет» ненцев, которых тогда называли самоядью: «По пуп люди там мохнаты до долу, а от пупа вверх – как и прочие человеци… живут в земле… ходят по подземелью… день да нощь со огни…» Однако это свидетельство позволяет с определенной степенью уверенности утверждать, что новгородские купцы имели контакты с этим народом, как и с другими племенами, населяющими Урал.
Трудности пути купцов не останавливали, дорогой мех того стоил, а новгородцы в то время крайне в нем нуждались. Связана эта нужда была с тем, что к XI–XII векам Новгород наладил стабильные торговые отношения с Западом: Любеком, Готландом, Данией, Швецией. Киеву это пришлось не по нраву, и он отрезал город от южных товаропотоков. Плюс ко всему к этому моменту на Русь перестало поступать арабское серебро, из которого чеканили монету при княжеских дворах.

Мех же служил универсальным товаром, который всегда можно было обменять на серебро на европейских рынках. Распространенное мнение, что название одной из древнерусских денежных единиц – куны – произошло от слова «куница», мех которой наряду с белкой, горностаем и соболем пользовался огромным спросом.
Проблем с языковым барьером не было. В те времена нередко практиковалась так называемая немая торговля: купцы просто оставляли в условленном месте товары (например, изделия из железа, в которых у жителей Полярного Урала была большая нужда) и уходили. Через некоторое время возвращались и находили там уже другие товары, оставленные на обмен: мех или рыбий зуб (другими словами – моржовый клык), который тоже считался огромной ценностью.



 И торговля, и дань

Но новгородцы не только торговали. Из рассказа Гюряты очевидно, что они стремились обложить местные народы данью, которую тоже брали мехом. Коренные жители, к которым с подобными идеями приходили суздальцы и булгары, всячески противились такому раскладу и бунтовали. 
Все это делало путешествие в Югру еще более опасным предприятием, о чем повествует история воеводы Ядрея. В 1193 году он отправился в поход на югорские «города» (укрепленные поселения). Первый захватил быстро, поживился и отправился дальше. Под вторым поселением войско завязло на пять-шесть недель. Жители затеяли переговоры, говорили, что собирают дань, а на самом деле потихоньку подтягивали соплеменников, видимо, осадить «город» как положено у Ядрея не получилось.
История закончилась плачевно: югорцы заманили воеводу внутрь с 30 соратниками и убили, а после этого совершили вылазку и уничтожили большую часть войска. Документы свидетельствуют, что дело было не только в хитроумии самих югорцев, но и в предательстве одного из новгородцев – некоего Савки.
«И по сих рече Савка князю Югорскому: аще княже, не убиешь еще Яковца Прокшиница… то тому ти, княже, опять привести вои семо, и землю твою пусту сотворит» («Если, князь, не убьешь еще Яковца Прокшинича… то он тебе, князь, опять приведет сюда войско, и землю твою опустошит» – прим. ред.).
И тогда князь повелел убить воеводу, а тот обратился к предателю со следующей речью: «Пусть судит тебя бог и святая София, брат, что ты покусился на кровь братьев твоих. Станешь с нами перед богом и ответишь за это».
При этом в летописи указывается, что он «переветы держаше отаи с князем югорским», то есть тайно с ним советовался. Вполне возможно, – предполагает Ольга Ладыгина, – что изменник был засланным казачком от одной из новгородских торговых клик.
Когда чудом выжившие 80 воинов с трудом и лишениями («и бе туга и беда остатку живых») добрались до Новгорода, трое знатных горожан были убиты. Еще нескольким пришлось заплатить немалый выкуп.
В подобной неспокойной обстановке для торговых поездок требовалась надежная охрана.




Как викинги

В Новгороде зародились отряды вооруженных молодчиков, по поводу которых один из купцов писал другому: «А если хочешь добраться спокойно к нам по реке и свой товар сберечь, прежде договорись с ушкуйниками, иначе весь груз потеряешь, а с ним и живот свой». Впрочем, новгородцам зачастую защита требовалась от самих ушкуйников, которые наводили страх и на тех же купцов, и на целые поселения.
Название «ушкуйник» происходит от «ушкуй» – названия парусно-гребного судна длиной 12–14 метров и вместимостью около 30 человек. Крупный по тем временам, с большой грузоподъемностью, маленькой осадкой и высокой скоростью, ушкуй идеально подходил для путешествия по рекам, в том числе и северным.

Тактика и стратегия набегов этих отрядов напоминает викингов: внезапное нападение и стремительный отход с добычей. Впрочем, при случае они вполне могли прийти и как торговцы.
К ушкуйникам могли присоединяться все желающие, любого происхождения и социального статуса. Однако и брали не всех: кандидаты должны были быть сильными, выносливыми, владеть оружием и навыками верховой езды, уметь плавать и грести веслами.
Финансировали их походы боярские семьи и купцы, они же назначали опытных и умелых «ватаманов», которые в свою очередь подбирали себе команду. Лихие отряды охраняли купеческие фактории, но могли и «взять подряд» на разграбление чужих опорных пунктов или судов, пиратствовали.
Таким образом, в период с XI по XV век новгородцы осваивали новые земли, заявляя на них торговые и прочие права. В договорной грамоте Новгорода с тверским князем Ярославом Ярославичем, датируемой 1264 годом, встречается весьма впечатляющее перечисление местностей, на которые распространялось их влияние: «А се волости Новгородьскые: Бежиче, Городець, Мелечя, Шипино, Егна, Вологда, Заволоцье, Колоперемь, Тре, Перемь, Югра, Печера».

Фото: goarctic.ru