Вернуть бойцам имена

Как проходит их отпуск? Сутками по уши в земле и глине, на жаре или под проливным дождем, чего уж скрывать, порой даже рискуя собственной жизнью, волонтеры копают до тех пор, пока не отроют неизвестных солдат, чтобы отыскать их родственников и захоронить бойцов уже с почестями. Они хотят, чтобы каждый неизвестный герой обрел свое имя и вечную память.


Война продолжается 
В Сургуте поисковым движением занимаются воспитанники военно-поискового клуба «Север». Алиса Загирова — одна из его активисток. Не так давно она вместе с другими волонтерами вернулась из поисковой экспедиции и уже готовится к следующей. Этим летом сургутяне побывали в Ростовской области. Там, недалеко от Сталинграда, проходило крупное сражение, в котором полегло много бойцов.
Алиса откапывает, или, как говорят поисковики, поднимает погибших солдат уже третий год. Как школьный учитель, она знает историю и географию крупнейших сражений Великой Отечественной войны, разбирается в разновидностях боевых снарядов, оружия и отличит форму солдат 1941 года от 1944-го. Девушка тратит на эти поездки целые отпуска, потому что считает это своим долгом — возвращать погибших солдат их родственникам.
— Мы ездим на места сражений и поднимаем бойцов. До тех пор, пока солдаты не найдены, их имена не установлены и они не похоронены с честью, считается, что они еще остались на войне и не вернулись домой. Мы либо возвращаем их домой, если устанавливаем их имена, либо производим захоронения со всеми почестями в братскую могилу. И тогда о них уже помнят, их память чтут, о них знают, — рассказывает член военно-поискового клуба «Север» Алиса Загирова.

Важные детали
В этой экспедиции югорчане подняли 22 бойца-красноармейца. Установить имя пока удалось только у одного, потому что у него был с собой специальный медальон. Еще один медальон сейчас находится на экспертизе. Это такие зачастую самодельные кулоны, в которых содержится вся информация о солдате: от имени и места рождения, откуда его призвали на фронт до звания и рода войск. Обнаружить такую вещь рядом с поднятым бойцом — счастье, потому что на войне бывали ситуации, когда людям приходилось избавляться от таких кулонов.
— Во время войны это были капсулы со вкладышем. Не все наши бойцы находятся с этими медальонами или медальоны бывают пустыми, потому что на войне случались разные ситуации. Одна из версий, что эти бумажные вкладыши солдаты могли использовать для розжига костров в лесу. К тому же, говорят, что у солдат была такая примета: если ты заполнил вкладыш, то точно не вернешься с войны живым. Но все-таки многие бойцы хотели бы, чтобы их тела после смерти передали родственникам, и старались оставить о себе хоть какую-то информацию. Мы находим разные кусочки бумаги и вкладыши с нацарапанными именами, в которых написано: отвезите меня туда-то и передайте тому-то, — говорит девушка.
По рассказам волонтеров, встречаются и необычные медальоны — сломанные патроны, из которых высыпали порох, чтобы вставить в них вкладыш, гильзы, нацарапывали свои имена солдаты даже на подошве обуви и пуговицах.
— Именно поэтому, когда мы поднимаем бойцов и находим с ними патроны, гильзы, то все внимательно пересматриваем. Потому что, может быть, какая-то из таких неожиданных находок расскажет его историю. Любые предметы: ложки, ремни, котелки, каблуки от ботинков — наша задача рассмотреть все, — объясняет Алиса. — Год назад ездила на «Зайцеву гору» — это одна из самых кровавых высот Великой Отечественной войны, и там нашли бойца, опознали его имя и отыскали его родственников в Екатеринбурге. Они приехали за ним и перезахоронили его рядом с бабушкой, которая всю жизнь искала мужа и ждала его с фронта. Другой боец оказался из Казахстана. Его родственники не нашлись, но приехал представитель и привез с его родины горсть земли. Мы захоронили его рядом с остальными бойцами, но уже с частичкой дома.
Кроме сургутских активистов в этих поисках участвуют отряды из других городов России. Параллельно в стране ведется свыше десятка раскопок. Так, в прошлом году ямальцы подняли солдата из Нягани и вернули его родственникам. Вообще, отправляясь в такие экспедиции, волонтеры готовятся не только физически, они заранее изучают местность, историю сражений, работают с архивами, собирают информацию о войсках, которые воевали на этой территории. Процесс поиска начинается с обследования земли металлоискателем. А копать, бывает, приходится ямы ростом со взрослого человека.
— Приезжаем на место — нам выделяют квадрат земли. Если там были бои с тяжелой техникой, с гранатами, снарядами, то после них даже спустя 75 лет остаются воронки. Мы проверяем их, не осталось ли там снарядов. У нас есть длинный шест — он называется щуп, им протыкают землю. Если он натыкается на что-то в земле, то по звуку мы определяем, что это: металл, стекло, дерево, останки человека — все слышно. И начинаем копать. Снимаем лопатами слой за слоем. Потом начинаем зачистку — аккуратно освобождаем свою находку от земли. Это очень кропотливая работа. Если там лежит человек, то по цвету грунта мы это понимаем. По тому, в шинели он или в плащ-палатке, можно определить время года и год его захоронения. Бывает, можем понять, как он погиб. Опытные поисковики по патронам умеют определять даже род войск.
Всю информацию о найденных бойцах волонтеры сдают в архивы. Сама экспедиция завершается только после торжественного перезахоронения погибших воинов.

Один неверный шаг...
— Неопытный поисковик может случайно задеть снаряд лопатой, и это опасно. Помню, как в одной из поездок металлоискатель находил мины чуть ли не на каждом шагу. Их нельзя трогать, с ними работают саперы. Опытные поисковики уже и сами умеют обезвреживать снаряды. Но это, знаете, как происходит? Когда ты обнаруживаешь в яме с бойцом гранату, то всем нужно покинуть место раскопок, а кому-то одному спуститься в эту маленькую яму и проверить, действующая она или нет. Несчастные случаи, наверное, бывают, но я о таких за три года не слышала, — делится Алиса.
Девушка вспоминает, как, не задумываясь, решилась отправиться в первую экспедицию, не испугавшись, что придется носить 120-литровый рюкзак, жить без душа и других коммунальных удобств.
— Было страшно в первый раз увидеть останки бойца: как они выглядят? а вдруг пахнут? Есть люди, которые только копают, но не могут работать с останками. Когда зачищаю бойца, то говорю ему: еще чуть-чуть — и ты дома, товарищ, и стараюсь работать еще интенсивнее, чтобы успеть как можно больше. У нас ведь мало времени, два дня отнимает дорога.
Хотя обычно девушки в таких поездках выполняют другой функционал: следят за лагерем и готовят на костре еду, работают с архивами.
— Дежурные встают в 5–6 утра, готовят кашу, чай (на отряд в 30 человек), потом, пока остальные копают, готовят обед — обычно это гречка с подливой, потом ужин. Бывает, меняешься с кем-то и тоже участвуешь в раскопках. У парней же вообще все руки в мозолях после таких поездок.
Алиса говорит, что будет ездить в такие экспедиции, пока ноги ходят, чтобы каждому неизвестному солдату вернуть его имя, и мечтает организовать собственный отряд.
— Мне кажется, это самое маленькое, что можно сделать в память о погибших бойцах. На «Зайцевой горе», например, полегло 70 тысяч человек, и каждый год мы поднимаем только 200… Мы считаем, что война не закончена, пока не похоронен последний солдат.
В августе сургутяне вместе с поисковиками из остальных городов Югры отправятся работать на «Зайцеву гору». В составе этой команды будет много школьников, для которых такое в буквальном смысле соприкосновение с историей станет лучшим патриотическим воспитанием. Волонтеры говорят, что после таких поездок у многих меняется мировоззрение и ценности.