Я придумал филумизм

«Новостям Югры» художник рассказал, как долго он искал свое уникальное направление в творчестве, почему у него нет учеников и сколько лет он уже не был в отпуске.

Искал свое до 46 лет 

– Игорь Владимирович, в каком стиле вы работали до изобретения своей техники филумизма?

– Все начиналось с классической живописи. Я занимаюсь искусством с 9 лет, обучался в детской художественной школе. Всю жизнь, сколько я себя помню, писал картины, но никогда не называл себя художником. Директор художественной школы, где я учился, как-то сказал: «Рисовальщиков, даже очень хороших, – миллионы, а вот настоящих художников – единицы. Если хочешь стать художником, ты должен создать что-то свое». 
Эти слова мне запали глубоко в подсознание, в душу. Так вот, с 9 лет я начал искать «что-то свое», а в 46 лет придумал филумизм. И теперь могу называть себя художником. 

– Что подтолкнуло на эксперимент? И как получилось открыть новую технику?

– Считаю, что все в мире происходит неслучайно. Однажды мне попалась брошюра об одной из гипотез создания мира – о теории струн. Я не физик, но эта информация сильно меня зацепила. Там говорилось, что основа мироздания – это смесь молекул, атомов, элементарных частиц, а также неких струн с условным названием «гуттаперчевые ниточки». Эти струны плотно связаны между собой, а их концентрация образует материю. Так я начал создавать картины с помощью этих самых «ниточек». В каком-то смысле я, наверное, скопировал творца. (Улыбается.) 

– В мире есть какие-то похожие техники?

– Я не знаю, но думаю, что нет. Если бы были, мне вряд ли удалось бы запатентовать эту технику в 2011 году. 

– Планируете ли со временем вернуться к классическому искусству, к кисти?

– Нет. Зачем возвращаться к кисти, когда я уже придумал нечто новое? Я искал, как применить идеи на холсте, и, наверное, нашел свой путь.



Под сильнейшим впечатлением

– На выставке представлено много ваших работ. Например, целый цикл картин «Великий шелковый путь». Но вы сами отмечаете, что настоящую известность вам принес портрет Григория Распутина. Как это произошло?

– Я писал его портрет под сильнейшим впечатлением после посещения музея Распутина в селе Покровском в Тюменской области (там родился Григорий Распутин. – Ред.). Люди – сначала мои знакомые, а затем и посетители выставок – начали говорить, что это самая мощная работа, которая «пробирает». Я всегда говорю, что у меня есть много работ с философским смыслом, но «Григорий Распутин», действительно, вызвал невероятный отклик. Люди стали говорить, что загадывают желания, глядя на эту картину, и что они исполняются.

– Как создаются ваши картины? Под акриловыми струями есть черновик, набросок, определяющий границы работы?

– Это даже не черновик. Первоначально на холсте появляется четко прорисованная карандашом картина. Но после нескольких набросков акрилом карандаш исчезает, и я начинаю дорабатывать ее уже по интуиции. Часто использую малярный скотч для того, чтобы задать четкие линии, особенно для геометрических элементов. Но с портретами вариант со скотчем не подойдет, и нужно работать аккуратно и вдумчиво, чтобы сохранить детализированность и первоначальный вариант портрета.

– Были ли эксперименты с вашей техникой? Или она сразу была в таком виде, как мы видим сейчас?

– Были. Сначала я работал с оргстеклом и цветными проволочками, и это было неплохо. Но хотелось использовать что-то более традиционное. Например, холст, который существует уже тысячи лет. Мне пришлось экспериментировать с шприцем. Только через три года я понял, что иголочку нужно немного сломать, чтобы краска шла правильно, так, как я себе это представляю. 



Единственный в своем роде

– Игорь Владимирович, есть ли у вас ученики?

– Учеников нет. Я считаю, что сколько бы я человек ни обучил и, возможно, даже кто-то будет работать в этой технике лучше меня, я навсегда останусь основателем этого направления. А это значит, что мои ученики будут на втором месте. Считаю, что это будет несправедливо по отношению к ним.

– Как вы ощущаете интерес к вашему творчеству?

– Художник пишет картины, чтобы их продать. А я пишу картины, чтобы оставить их у себя и показать миру на различных выставках. Но в каждом городе, где мы выставляемся, есть посетители, которые хотят купить работы. Я продаю картины, но только с условием, что авторское право и все эскизы останутся у меня, и при желании я смогу ее повторить. 

– Как вы отдыхаете, восстанавливаетесь?

– У нас нет выходных и отпуска в стандартном понимании уже 9 лет. Но мы много путешествуем, занимаемся велотуризмом, ездили по Великому Шелковому пути на велосипедах с палаткой. Из всех поездок я привожу наброски, мысли, идеи. Потом рождаются картины. Считаю, что такой образ жизни помог мне достичь того, что я сейчас имею.

Кстати
Работы Игоря Рязанцева известны не только в России, но и за ее пределами. Например, некоторые его полотна выставлялись в парижском Лувре. Также художник попал в Книгу рекордов Гиннесса в категории «Единственный в своем роде».