Язык мой – проводник к предкам

Жизненный опыт и возраст часто становятся лучшими

учителями. Через призму лет легко увидеть,

что из прожитого было нужным, а что – напрасным,

чего не случилось, и, может быть, успеть восполнить недостающее.

Благодаря Совету ветеранов в Пойковском, некоторые участники общественной организации запели, а точнее – заговорили на родном языке и теперь с удовольствием выступают на сцене вместе с единомышленниками.

Самые яркие исполнительницы татарских песен – Эльза Ханафиева, Минигуль Косвинцева, Гелизем Фархутдинова – поют в составе ансамблей «Чишма» и «Пойковчанка» Совета ветеранов. Это соприкосновение с родным словом – драгоценные минуты возвращения к воспоминаниям о детстве, родителях, бабушках и дедушках, красотах родного края.

– Это ностальгия, особенное чувство связи со своими предками. Мы уже стали бабушками, но часто вспоминаем детство, когда родители были рядом, показывали свои танцы, песни, блюда, одежду, – размышляет Минигуль Биктимировна. – У мамы были украшения из нанизанных на цепочки монеток – такие красивые, но не сохранились. В молодости, к сожалению, об этом не думали. Теперь понимаешь, что надо детям рассказывать о корнях, чтобы видели и ощущали красоту природы, слова, бытия, не забывали родные истоки.

Прочная связь с родной культурой у Эльзы Ханафиевой, она единственная с детства владеет татарским языком, это язык общения в ее семье, в том числе с детьми. Эльза – самоучка, но поет, ставит татарские танцы для ансамбля «Чишма», младшей дочки.

– Это у нас родовое: мама хорошо играет на гармошке, так что и я всегда с родными песнями жила. А теперь вот с девчонками вместе поем, репетируем, вспоминаем, смеемся, – улыбается Эльза.

Минигуль Косвинцеву в «Пойковчанке» слышно лучше всех.

– Мне всегда руководитель делает замечания, что громко пою, а я иначе не умею, с детства привыкла. У нас музыкальная семья была: папа играл на скрипке, мама на мандолине, братья – кто на гитаре, кто на балалайке. Но язык не был обязательным условием в нашей семье, хотя дед был муллой – партийный отец противился «пережиткам» прошлого. Тогда так было у многих, –  вспоминает женщина. – Но я единственная из восьми детей замуж вышла за русского. Правда, муж научился сразу говорить по-татарски «Любовь моя, душа моя, я тебя люблю!» и говорит до сих пор! Своих детей не стала обязывать искать избранников по крови, раз сама вышла за того, кого полюбила, и они свои половинки нашли тоже среди русских. Вот поэтому дети, внуки татарского языка не знают. Зато любят национальную кухню! Татарские блюда у нас каждый день на столе, а на праздниках тем более, благо, у татар кухня разнообразная. Даже русский зять полюбил суп с лапшой, курник и чай с молоком.

Минигуль смеется, рассказывая о том, что татарская выпечка – хворост, уч-почмаки, губадии, беляши и другие вкусности с ее кухни часто идут на вынос: дети и внуки предпочитают ее стряпню. И это неудивительно! Минигуль Биктимировна 16 лет работала в пойковской пекарне, но главное – унаследовала непреложное правило, которому должна следовать татарка: кухня – священное место, которое надо содержать в чистоте, а еду готовить только в хорошем расположении духа, тогда энергия любви и добра хозяйки будет помогать едокам: любимому мужу, дочкам, сыночкам, внучатам.

– Но чак-чак делать, как мама, не умею, – говорит Минигуль Биктимировна. – Это какое-то особенное в приготовлении кушанье, секрет которого мама мне не передала. Когда она его готовила, то звала подружку, а всех детей отправляли на улицу, чтобы не шумели. «Когда готовится чак-чак, даже мухи не должно быть слышно в доме», – говорила мама. Вот они вдвоем тихонько колдовали над этим чак-чаком, напевали что-то. Я пробовала, но получается не то. То ли мука, то ли яйца не того качества, то ли атмосфера должна быть другой, не знаю...

Гелизем Фархутдинова подтверждает, что чак-чак – это «высший пилотаж» татарской кулинарии, поэтому из десертной выпечки предпочитает заниматься хворостом – легкий, хрустящий хворост тоже способен покорить едоков. С родной кухней и у нее все хорошо с детства, а вот с языком вышел пробел. Горожане быстрее отрывались от вековых традиций народа, без необходимости ручного труда, ежедневных забот по содержанию дома, скотины, быстрее забывали родной язык или не знали его вовсе.

– Знаете, когда я впервые узнала, как делается сливочное масло? Когда вышла замуж. Мы с мужем поехали к его родственникам в деревню, и там я впервые увидела сепаратор, который отделяет сливки от молока, и деревянную маслобойку, в которой сметана превращается в масло, – меня поставили его сбивать! Но зато я попробовала настоящее масло, и оно вкусное! – вспоминает Гелизем. – А вот язык стала учить будучи взрослой, когда начала петь.

Процесс выучивания новой песни для Гелизем самый сложный: услышанное она сначала переводит на русский язык и только потом, уяснив содержание текста, запоминает его татарский перевод.

– Усилия того стоят, –  говорит женщина, а подружки поддерживают ее.

– Когда выходишь на сцену в нарядном национальном костюме, ты и ощущаешь себя по-другому. Мы стараемся подбирать для репертуара лиричные, зажигательные, веселые песни, и слушатели, даже не понимая слов, чувствуют эту энергию, юмор, кураж. На сцене чувствуешь волну восхищения зала, видимо, красота народного татарского костюма, мелодии, ловкие, динамичные движения татарского танца завораживают и покоряют зрителей, независимо от национальной принадлежности. Память об истоках,  родных корнях уважаема всеми, независимо от национальности. Ради этого стоит учить язык и выходить на сцену, – говорят женщины.