Жительница Ханты-Мансийска вспоминает школу, которой больше нет

Галине Александровне Игнатьевой – моей первой учительнице – посвящается. Почти до начала XXI века просуществовала в Ханты-Мансийске базовая начальная школа № 7. Это одноэтажное деревянное здание времен постройки Остяко-Вогульска располагалось на пересечении улиц Гагарина и Чехова, напротив ресторана «Обь». Сейчас на этом месте находится музей-мастерская Геннадия Райшева. Через эту школу прошли многие поколения хантымансийцев, и им будет интересно вспомнить те времена, а для поколения Z эта статья станет путешествием во времени.

Бронзовый колокольчик
В школе было всего шесть классов: два первых, два вторых и два третьих. На эти шесть классов – почему-то четыре классных комнаты, раздевалка у центрального входа, буфет, состоящий из прилавка и одного стола, помещение с табличкой «Квартира», кабинет директора, учительская, она же «продленка», туалеты с дырками вместо унитазов, рукомойник, черный вход и прямоугольный коридор.

На одной стене коридора были развешаны фотографии. На них изображались правила хорошего тона, которые сопровождались текстом. На одной фотографии изображалась сцена «Как надо правильно здороваться со старшими». Правым боком к объективу стоит учительница в строгом костюме с классным журналом под мышкой, волосы ее собраны в большую шишку, а перед ней в легком полуприсяде, изящно склонив головы, две ученицы в длинных темных платьях, с белыми воротничками и манжетами. Всегда, оставшись одна в школьном коридоре, я подходила к этой фотографии, смотрела на прелестных девушек и делала такой же реверанс.

Отопление здания было смешанное: в классах – батареи, в коридоре – печи. В холодные дни дети стояли, облепив руками цилиндрические печи, выкрашенные черной блестящей краской, и грелись. Звонок в школе был ручной. Уборщица в положенное время выходила из «квартиры» с бронзовым колокольчиком в руках и шла по коридору, грозно размахивая им, приговаривая: «На урок». Все ученики сразу бросались бежать по своим классам и нередко сталкивались лбами.

Питание в седьмой школе было налажено через ресторан «Обь». «Продленщики» питались в самом ресторане, а всем остальным доставалась ресторанная выпечка. Буфетчица в конце второго урока разносила подносы с булочками и чаем по классам и оставляла на специальном столе возле двери.
После звонка дети бежали мыть руки к рукомойникам, сейчас еще производят такие для дачных участков – эдакие Мойдодыры. Их было два: для девочек и для мальчиков. Воду в умывальник наливали ковшом из  ведра, стоящего тут же. Длиннущее вафельное полотенце перекинуто через деревянную перекладину возле потолка и сшито внизу, чтобы его нельзя было уронить.

Базовая школа
Школа называлась базовой, потому что была базой для студентов педагогического училища. Здесь они проводили свои первые уроки, проходили практику, опробовали новые методики внеклассной работы. Часто на уроках собиралось много взрослых людей, им ставили стулья вдоль стены, они сидели и что-то записывали. Мы знали, что это «комиссия».

Учеников школы часто приглашали в училище. Студенты показывали нам диафильмы, занимались с нами пением. Осенью мы всегда бывали на экспериментальной сельскохозяйственной площадке училища, которая располагалась за главным корпусом. Нам, детям, родившимся в Ханты-Мансийске, тогда были в диковинку цветная капуста, кукуруза и тыква. А сад ранеток при училище был нашим излюбленным местом.

У каждого ученика в то время, кроме обычного дневника, в который выставляются оценки, был Дневник погоды. Каждый будний день мы заполняли его после уроков. Термометр висел за окном в учительской, флюгер возвышался на шесте во дворе школы. Дежурный «вестник погоды» отправлялся к этим приборам, потом он являлся в класс, громко и радостно сообщал: «Десять градусов». Все были довольны, что именно десять, а не сколько-то там еще градусов, кроме учительницы. Она строго смотрела на докладчика поверх очков и спрашивала: «Что десять градусов? Говори полными предложениями». Ученик с охотой исправлялся: «Сейчас температура воздуха в Ханты-Мансийске плюс десять градусов по Цельсию». «Молодец!», – хвалила Галина Александровна.

Посещение школы не ограничивалось учебным годом. Летом каждый ученик неделю отрабатывал на пришкольном садово-огородном участке. Надо было копать землю, сажать и поливать растения, пропалывать грядки. Самым тяжелым трудом для нас был полив участка. Во внутреннем дворе школы, под стеком крыши, стояла огромная деревянная бочка (кубометра два объемом). К ней приставляли деревянную лестницу, один человек забирался на горловину бочки и черпал воду вед-ром, другой принимал его, выливал воду в лейку, а третий нес ее на участок и поливал растения.

И в школе, и дома, и в больнице
Галина Александровна поощряла всякий труд и устраивала для нашего класса всевозможные ознакомительные экскурсии на разные предприятия города. Были везде: на хлебозаводе, на телеграфе, на рыбоконсервном комбинате, на лесопилке, в детском саду, в столовой, в фотолаборатории Дома быта, в аэропорту, и у всех родителей на работе.

Однажды в феврале поехали на ОМК, долго там ходили, и я простыла. Меня положили в больницу. На четвертый день пришла Галина Александровна, ей выдали белый халат и пропустили в отделение. Она сказала: «Сейчас проходим трудные темы, в марте конец четверти – будем с тобой заниматься». Весть об учительнице разнеслась по детскому отделению. В холле за столом мы занимались математикой и русским, а остальные ребятишки сидели неподалеку на кушетке и наблюдали за процессом, потом и они стали учиться вместе с нами.

Она мне теперь вторая мама
До сих пор я удивляюсь, как у этой «просто женщины» хватало сил на нас всех. Аня была трудным ребенком. Часто специально опаздывала, дерзила, сдирала с волос банты и ходила растрепанная, писала в первом классе цифры высотой в две клеточки, чтобы разозлить весь мир. И вот однажды ее мама уехала в другой город на похороны (так нам сказали). Не было ее недели три. Галина Александровна забрала Аньку к себе жить. Через неделю девочку было не узнать: причесанная, спокойная, все уроки сделаны. В туалете мы у Аньки спрашиваем: «Больно, наверное, тебя Галина Александровна бьет, что ты такая послушная стала?» На что Анна сказала нам (и была совершенно права): «Дуры вы! Да лучше Галины Александровны никого на всей земле нет. Она мне теперь вторая мама».

В каждом ребенке Галина Александровна выявляла талант, пыталась сделать его успешным. Аня потом по ее настоянию поступила в художественную школу, многие ребята посещали станции юных натуралистов, юных техников, спортивные секции. Меня Галина Александровна записала в драматический кружок.

Мы стали взрослыми
Третий класс в базовой школе был выпускным. Мы повзрослели и готовились к вступлению в пионеры. Студентки из педагогического училища на протяжении четверти устраивали нам виртуальное путешествие в страну Пионерию. 22 апреля 1978 года в спортзале только что открывшегося ДК «Октябрь» нас, третьеклассников всего Ханты-Мансийска, торжественно приняли в пионеры.
На следующий день был наш первый пионерский поход в Долину ручьев. Галина Александровна радовалась за нас. «Вот вы и выросли», – говорила она. 

Через месяц мы оканчивали начальную школу, Галина Александровна выпускала нас и выходила на пенсию.