Живая память Сургута

Возродиться из пепла
Отгремели пушки на фестивале «Мангазейский ход» в парке «За Саймой» накануне дня города. Благодаря восстановленным доспехам и оружию XVI и XVII веков и воссозданным историческим битвам, мы можем представить людей, которые основали и защищали наш город. Можно вообразить, как служилые люди из гарнизона сургутского острога сражались на границе империи и помогали Таре: отбивали нападения кочевников. Оборона крепости, пальба из пушек, лучники на бревенчатых стенах… Надо обязательно выжить и продолжить нести дозор.
– Во время освоения Сибири сложность была в том, чтобы отстоять границы на юге России, – рассказал руководитель клуба военной реконструкции «Служилые люди Сибири» из Омска Василий Минин. – Мы решили вывести из забвения знания о дозорной службе, которая являлась основным видом деятельности служилых людей, в том числе и в Сургуте. В XVII веке состоялась крупная осада Тары, куда пришло около трех тысяч степняков-калмыков, и сами тарчане не смогли бы удержать крепость. Они упорно оборонялись в течение двух месяцев, но победить в противостоянии им помогли сургутяне, а вообще из нескольких острогов (Тобольск, Сургут, Березово) собрали войска и отправили на подмогу.
«Мы – сургутяне и не подведем никогда ни наш округ, ни нашу Россию!» – сказал глава Сургута Вадим Шувалов.
Город строился, а затем и возрождался там, где сейчас площадь Советов и улица Энергетиков. Первый рубленый город с четырьмя башнями был поставлен на расстоянии версты от большой Оби в 1594 году при воеводе князе Федоре Барятинском. Сургут имел длину 290 метров, стены высотой около 5 метров. Позднее построили острог длиной 450 метров. На гарнизон Сургута выпадала львиная доля всей государственной и военной службы в течение двух веков существования первых русских сибирских городов (историк В. Пузанов).
Но сургутский острог не удалось сохранить. В 1712 году в городе случился сильнейший пожар. Огонь не пощадил крепость и деревянные постройки. От нее остались только головешки, говорят краеведы. Город полностью выгорел. Улицы выстроили заново из дерева, но теперь вне крепостных стен – в виде четырехугольника.
В 1845 году ученый-лингвист Матиас Александр Кастрен писал: «От прежнего могущественного города осталось только несколько жилых лачуг, беспорядочно разбросанных среди пожарищ (после еще одного пожара в 1840 году), ни одной порядочной улицы, ни одного хорошего строения…» В современном Сургуте сохранилась одна деревянная постройка – дом купца Галактиона Клепикова, это единственный памятник архитектуры XIX века.
И когда позже служилые люди стали обычными гражданами, а герои – обывателями, кто знает, может быть, все эти бедствия и определили временный упадок в развитии Сургута, и он превратился из форпоста государства в место проживания ссыльных и неугодных.

Люди труда
Точно так же, как военные походы горожан сменились последующей провинциальной жизнью, еще через два столетия жизнь города возродилась для технологического прорыва и героической трудовой славы. Годы советской индустриализации первой половины XX века: в Сургуте заготавливали лес, производили рыбные консервы. Были еще и тяготы военных лет. Но о нем вновь заговорили, когда геологоразведчики нашли здесь первую нефть и сюда устремились люди со всех уголков СССР.
С 1965 года Сургут – вновь в статусе города. Он переживал второе рождение. Его и сейчас называют городом нефтяников и газовиков. А в самом начале 1970-х, когда центром нефтедобычи был Кавказ, Сургут назвали «третьим Баку» (вторым была Уфа, Башкирия), и специалисты именно из этих советских республик принялись поднимать здесь нефтегазовую отрасль на небывалую высоту.
Не только новые на тот момент технологии применяли в суровых погодных условиях, но и необычное проектирование. Город предстояло разделить на микрорайоны. А потом они разрастались. И сейчас сохранились участки прежних дорог, когда на привезенный речной песок укладывали железобетонные плиты. Например, на улице Университетской рядом с современным пешеходным тротуаром сохранилась та самая бетонная дорожка советских лет.
Спустя чуть более десяти лет советские лозунги на плакатах и транспарантах сменились совсем иными, красного цвета стало меньше… Зато вскоре появились кассетные и видеомагнитофоны как знак грядущей эпохи власти технических «игрушек». Перестройка, августовский путч и новые испытания. В 1980-е, а затем и в 1990-е, во время распада СССР, сургутяне продолжали трудиться, несмотря на «пьяные очереди», перебои с продуктами, талоны и… денежную реформу (россияне экстренно обменивали все имеющиеся у них купюры). В дефиците: чай, кофе, конфеты, копченая колбаса, магнитофонные кассеты.
Современные сургутяне узнают себя и своих родителей на кадрах черно-белой фотографии (на выставке фотокорреспондента Леонида Березницкого в Сургутском краеведческом музее). Вряд ли тогда кто-то понимал, что такие снимки станут диковинными. На фото – табличка с ценами начала 1990-х: вечерний сеанс в кино стоил три тысячи рублей, а посещение женской парикмахерской – семь тысяч. К слову, в том же зале музея можно увидеть и стеклянную бутылку для молока образца 1970–1980 годов, и реконструкцию доспехов русского воина XVI века. 
Эти фотографии, странные и старинные предметы способны многое воскресить и оживить нашу память. И посетители музея понимают, что с предками их роднит не только история и культура, но и сургутская земля…

Кстати
В рекордный срок – за 18 месяцев, в 1972–1973 годах, – построен нефтепровод Самотлор – Альметьевск. Нефть по нему пришла из Западной Сибири в центральные районы страны на переработку. Через тайгу, около 900 километров болот и перевалы Урала уложено свыше 760 тысяч тонн стальных труб, разработано 12 миллионов кубометров земли, выполнено 120 переходов через шоссе и железные дороги, сварено 200 тысяч стыков труб. Здесь впервые применяли поточный метод: сотни людей на нескольких потоках (участках) в семи районах действовали согласованно, и стройка не останавливалась. Вслед за бригадами землеройщиков двигались трубоукладчики, изолировщики труб и сварщики. Впервые в стране и мире, как тогда сообщалось, на заболоченных и обводненных участках заизолированную трубу сплавляли по траншеям, заполненным водой (из книги «Тюменское плечо»).