Не просто себе бродяги. Страна в 50-й раз отметит День геолога

Но никакого профессионального праздника не было бы без открытий, случившихся на территории Западной Сибири в середине прошлого века. Нефть Шаима, Усть­-Балыка, Мегиона, Самотлора пришлась стране очень кстати: месторождения Поволжья, так называемого второго Баку, истощались, а нефть Западной Сибири вырывалась из недр фонтанами.

Было время, когда люди, даже работающие в геологических конторах, не представляли, как выглядит эта самая нефть.

«На первой буровой три куска нефти подняли», – запомнились слова одной работницы ветерану геологии, первопроходцу Василию Храмову. Нефть многим представлялась как каменный уголь. Вахта Храмова бурила скважину № 62 – первооткрывательницу на Усть-­Балыке, которая позднее дала Салманову повод отправить начальству знаменитую телеграмму: «Скважина лупит по всем правилам!» Фарман Салманов открыл нефть в Среднем Приобье вопреки мнению ученых, успевших записать Сибирь в неперспективные регионы.

Эксперты удивлялись щедрости сибирских болот: только одно Самотлорское месторождение, писали газеты, способно ежегодно давать нефти в четыре раза больше, чем все месторождения Апшеронского полуострова!

В правительстве решили: сибирские геологи заслужили профессиональный праздник. Ровно полвека назад, 31 марта 1966 года, вышел указ Президиума Верховного Совета СССР, и с тех пор в первое воскресенье апреля страна отмечает День геолога.

Бороться и искать

В геологию, на мой взгляд, шли люди особой породы. Одержимые, дерзкие, ершистые и романтичные одновременно. С каким-­то особенным нюхом к открытиям. Сибирские же геологи обладали всеми этими качествами в квадрате. При минус пятидесяти и летнем полчище гнуса характер подвергается дополнительной обработке.

Промышленная добыча нефти в Югре началась в 1964 году, а уже к 1975­му Западная Сибирь давала примерно 30 % всей нефти СССР. Месторождения открывались одно за другим.

Легко сказать: открывались… Как-­то геолог Геннадий Махалин, тот, что в шестидесятые годы работал главным геологом Шаимской НРЭ, меня журил:

– Вот вы, журналисты, любите приписывать геологам какую­-то интуицию. Придумали, будто бы наши великие авторитеты геологоразведки каким­-то шестым чувством знали, где искать нефть. Никто – ни Эрвье, ни Салманов, ни Ровнин – не знал, где ее искать. Как выявлять нефтяные структуры на такой огромной территории? Миллион квадратных километров – поди ищи! Это на Кавказе нефть то там, то здесь прорывается на поверхность. А тут – равнина. Решили бурить опорные скважины. Пропахали всю равнину. Шли по болотам, месили кирзачами грязь, жили в палатках. Какая тут романтика? Тяжелая работа…

Школа выживания

Профессия геолога – школа выживания. Легендарный Юрий Эрвье, направленный в регион в 1952 году и позже возглавивший всю геологоразведку, так писал о первопроходцах сибирского Севера:

«Легко сказать: нужно там­-то пробурить и поставить точку на карте. А сделать это – значит протащить по бездорожью узлы буровой установки, весящей двести пятьдесят – триста тонн, материалы для бурения... Хуже всего топографическим отрядам, прокладывающим путь геофизикам: руби в тайге просеки, неси на себе палатки и железные печи, инструмент, месячный запас продовольствия. В любой момент можно попасть в зыбкую трясину, встретиться с медведем, угодить под падающее дерево. Но люди не отступали...»

У геологов­-первопроходцев в пятидесятые годы главным транспортным средством был танк Т­34. С него срезали броню, снимали башню и таскали на нем громоздкую технику. А еще использовали артиллерийские самоходные установки. Тракторов хронически не хватало, так что военная техника выручала. Зимой возили по замерзшим болотам технику, а летом бурили. Только в 1959 году у геологов появились первые вертолеты Ми­1. Сибирские геологи стали первыми испытателями вертолетов.

– Мы на них пересели, что называется, с лошади где­то в 1959 году, – рассказывал Салманов. – Но однажды случилось несчастье: по вине пилота один вертолет зацепился за какую-­то проволоку и сгорел. Был большой шум. Этот случай разбирали в Москве, в правительстве. Министр авиации хотел запретить геологам обкатку вертолетов. Я выступил, сказал, что не будет происшествий в воздухе, если запретить все полеты и, как прежде, осваивать Западную Сибирь на лошади. И тогда на нашу сторону встал первый заместитель председателя правительства Алексей Косыгин. Он сказал: «Поддерживаю этого молодого человека» – и показал на меня. Нам же, геологам, наказал, чтобы мы были поаккуратнее…

Поаккуратнее… Сказать такое Салманову! Он был, пожалуй, самым дерзким за всю историю геологоразведки, самым неудобным для начальства, но и самым, как бы сейчас сказали, эффективным менеджером. Видел цель, а препятствий на пути как будто не замечал.

– Я в 26 лет создал в Сургуте геологоразведочную экспедицию, – делился как­-то с «Новостями Югры» Салманов. – Что такое Сургут в конце пятидесятых? Всего-­то три тысячи человек. Я по­-русски плохо говорил, с моим азербайджанским меня с трудом понимали. В Сургут пришел один, в мешке сто тысяч рублей. С этого начал создавать экспедицию. Летом куда-­то добраться можно было на маленьком катерке, зимой – на лошади. У меня там был Казбек, на нем я преодолевал по 200 километров.

Между прочим, в Сургуте геологи не только нефть искали, но и кукурузу пытались вырастить, которую насаждал по всей стране Хрущев. Нефть нашли, а кукуруза не взошла. Прав оказался Салманов­старший, приезжавший к сыну в Сургут. Взглянув на землю, он сказал: ничего у вас с кукурузой не выйдет.

Но к агропрактике Салманов еще вернется. В Горноправдинске, где с 1964 года базировалась Правдинская экспедиция. За считаные годы Горноправдинск, оторванный от Большой земли, стал одним из лучших поселков в СССР. Здесь строились жилые дома, на новом стадионе проходили областные соревнования по футболу, а в теплицах выращивали овощи и цветы женщинам к 8 Марта. Фарман Курбанович многие свои «бытовые подвиги» совершал вопреки воле столичного начальства и получал за это немало взысканий.

Под руководством и при непосредственном участии Фармана Салманова были открыты более 130 месторождений нефти и газа. А ведь мог развернуться при первой неудаче… Тихо отсидеться, не раздражать начальство, – позиция удобная. Но для настоящего дела нужны люди, такие как Эрвье, Ровнин, Салманов, Токарев, Тепляков. Без них история югорской геологоразведки не состоялась бы... Может быть, поэтому не только в истории геологии, но и страны остались их имена.

…Год назад при содействии Федерального агентства по недропользованию вышел фильм по роману Олега Куваева «Территория». И хотя события в фильме происходят на Чукотке и ищут геологи не нефть, а золото, «Территория» в какой­то степени и о первооткрывателях югорской нефти. О том, что ими двигало. О том, что ушло из нашей жизни и чего так остро не хватает. История поиска была совсем не про деньги и карьеру, а про человеческое достоинство и вызов обстоятельствам. Про азарт первооткрывателя, который у современного человека, кажется, притупился.

«Если была бы в мире сила, которая вернула бы всех, связанных с золотом Территории, погибших в маршрутах, сгинувших в «сучьих кутках», затерявшихся на материке, ушедших в благополучный стандарт «жизни как все», – все они повторили бы эти годы», – написал Олег Куваев о своих героях в конце романа.

Геологи, ступившие более чем полвека назад на югорскую землю, не сомневаюсь, на другую судьбу эти годы ни за что бы не променяли.