Пропавший без вести солдат, когда с войны вернешься ты?

И пусть не думают,
что мертвые не слышат,
когда о них потомки говорят.

Николай Майоров

Нет срока давности!..
Нет, наверное, на всей территории постсоветского пространства семьи, которую бы не затронула Великая Отечественная война. Ведь в то страшное время наша армия несла колоссальные потери. Миллионы вернулись домой и дожили до старости. Другие остались на поле сражения и до сегодняшнего дня о них мало что известно.
Подсчеты количества пропавших без вести советских солдат в период Великой Отечественной войны идут и сегодня. Мы до сих пор точно не знаем, сколько погибло в этой войне наших солдат и офицеров, тем более нет точных данных о количестве пропавших без вести.
Между тем, почти в каждой семье нашей страны есть родственники, без вести пропавшие во время Великой войны. И когда видишь фамилию родного человека в бесконечных этих списках, почему-то отчетливее представляешь поезд под обстрелом, окопы, разрывы снарядов... Кажется, что если узнаешь хоть что-то еще, твой солдат не будет таким одиноким в своей безвестной могиле. И надеешься, что невернувшиеся воины не останутся без молитв.
«Пропал без вести…». Извещения с такой формулировкой получали тысячи и тысячи семей солдат и офицеров, похороненных неопознанными в братских могилах. Таких могил с установленными на них памятниками Неизвестному солдату на территории страны — бесчисленное множество…
Пропал без вести — это в том хаосе, что в начале войны творился, было очень легко. Тогда и генералы не знали, где какие части воюют, какие были разбиты или в окружение попали. А окружение... шли, наткнулись на немцев, те огонь открыли, ранили, пока силы были — бежали, потом в овраге или в лесу кровью истекали. Там и остались. Или взрывом в окопе заживо похоронило, а часть отступила. Или в плен попали — и в концлагере умерли. Немцы учета не вели. Тем более — наши солдаты «смертного медальона» не любили, считали — к смерти, и часто выбрасывали. Потому и найдут — неизвестный солдат, документы истлели.
Вот одна из семейных историй в подтверждение всего сказанного выше.

Жила-была девочка…
Сургутянка Нина Пантелеевна Климченко (Магас) приехала в Сургут вместе с мужем и шестилетним сынишкой где-то в середине шестидесятых годов. Сургут рос как на дрожжах — «нефтяные короли» были известны в лицо чуть не каждому мальчишке в молодом городе. Нина была принята в Сургутский авиаотряд диспетчером — и полетели день за днем. Общий трудовой стаж у ветерана труда РФ Нины Пантелеевны Климченко составляет сорок три года!
Однажды ей приснился сон… Тихая речка — курица вброд перейдет, тальник. На берегу — телега оглоблями вниз. Кони пасутся где-то неподалеку. Под телегой, раскинув руки, уткнувшись лицом в землю, человек лежит в военной форме. Лежит неподвижно, только волосы ветерок пошевеливает…
И Нина сразу поняла, кто этот человек, — ее отец, батянька, папуля. Не вернувшийся с войны. Незнамо, у какой речки истлели его косточки.
Открыла глаза и вспомнила те времена, когда последний раз видела отца.
Тогда, в самом начале войны, вместе с мамой Марией, сестренкой Галочкой и маминой сестрой они жили в пригороде Новосибирска у дедушки Федора и бабушки Ани. А папа — Пантелей Васильевич Харитошин — служил в подразделении НКВД участковым, дома его видели редко. В сорок втором папа с войсками НКВД воевал уже на фронте — рядовым стрелком.
Войска НКВД первыми приняли удар на Государственной границе СССР, затем сражались вместе с регулярными войсками Красной Армии всю войну, вели диверсионную и разведывательную борьбу в тылу противника. Кроме того, НКВДэшники на протяжении всей войны были постоянным резервом Красной Армии.
Но вернемся в семью Харитошиных. В июне сорок третьего года мама девочек, Мария, спешила на работу, и ей пришлось перейти речку Плющиху вброд. И простыла Мария, да так, что схватила ее простуда железными когтями и не выпустила уже.
Дедушка Федор, предчувствуя неизбежный конец, написал зятю на фронт письмо: так и так, мол, больна Марьюшка, приезжай проститься. Пантелеймон выпросился у командования сопровождать раненых в Новосибирский госпиталь и навестил домик на Плющихе. Но опоздал: прошла уже неделя, как схоронили Марью.
Нина помнит, как отец сидел за столом, подперев голову руками. Черный от тоски.
— Иди ко мне, дочка! — позвал он трехлетнюю малютку, крутившуюся рядом и не спускавшую глаз с «чужого» дяди.
— Не пойду! — отрезала та. — Я тебя не знаю, ты чужой!
Солдат заплакал, и тогда дедушка, что-то буркнув под нос, усадил внучку на колени отцу, а рядом примостил и годовалую Галочку.
— Попрошусь на передовую! — смахнув слезы, сказал Пантелей. — Нечего мне делать на белом свете без Марии. И вот мой наказ: Ниночку вырастите сами, а младшую отдайте в детдом: у самих силенок не хватит на всех.
При этих словах зарыдали уже старики: никого не отдадим, с Божьей помощью всех вырастим.
С дороги Пантелей Харитошин прислал письмо, к сожалению, не сохранившееся. А в сорок четвертом семья получила извещение — то самое, которого смертельно боялись десятки миллионов советских людей: «…Рядовой стрелок Харитошин Пантелей Васильевич, уроженец с. Куликово Тальменского района Алтайского края, в феврале 1944 года пропал без вести…».
И подпись командира части.
Нинин крестный отец, друг отца еще по Новосибирску, служивший вместе с ним, рассказывал, что на передовой Пантелей с безрассудной храбростью кидался в атаки — лез в огонь: тоска по Марии сделала его жизнь беспросветной.
Выросли солдатские дочки великими труженицами. В четырнадцать лет Нина пошла на работу в местное пошивочное ателье. Следом за старшей сестрой пришла Галина. Сегодня у каждой — большое семейство, внуки и правнуки. Когда собираются вместе у Нины, например, одного стола мало, отдельно собирают детский стол.
В Сургуте 25 лет назад, по инициативе журналиста Галины Кондряковой, было создано общество «Дети войны». С момента основания в нем и Нина Пантелеевна. Седые дети войны знают, что им всегда есть с кем поделиться воспоминаниями и есть к кому обратиться за помощью.
И по-прежнему Нина Пантелеевна видит сны о не вернувшемся с войны отце. Как и сотни тысяч других людей, получивших похоронки, где не указано место гибели и захоронения...

Дети Победы
Но вот исполнились неисповедимые сроки — пришло 9 Мая 2015 года. Страна и мир были потрясены многомиллионным шествием «мертвых и живых», которые встали в один ряд и торжественно прошагали по городам России. «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?». Так мы отпраздновали нашу Победу, так пришел к нам «Бессмертный полк».
Не знаю, правдой или вымыслом в свое время было предсказание прорицательницы Ванги о том, что когда мертвые встанут в один ряд с живыми, «Россия будет Великой Державой». «Бессмертный полк» с его миссией соединять живых и мертвых — это не показное выступление и не постановочное шоу. Это желание тысяч и тысяч сердец еще раз вспомнить героев.
Прошло семьдесят пять лет, как отгремели последние канонады второй мировой, сменилось несколько поколений, но память о павших в боях жива и по сей день. Большинство из нас, что называется, не графских кровей. Однако наши воевавшие предки дали шанс потомкам обрести семейную историю, которой гордились бы и аристократы, — это у них в почете были, прежде всего, герои… Героические участники Великой Отечественной придают основательность и смысл нашим биографиям. Всего-то и надо — чуть-чуть оторваться от суеты, порасспрашивать ветеранов, сохранить фотографии и письма, узнать, где покоятся павшие, восстановить боевой путь пропавших без вести, заглянуть на полные уникальных документов поисковые сайты.
А на День Победы над врагом широченная людская река движется по Сургуту, как и по всей России-матушке. Тысячи и тысячи сургутян с гордостью и радостью, и еще — со слезами на глазах, несут портреты родных своих героических предков. На Пасху с особенной глубиной и ясностью мы воспринимаем истину, что у Бога нет мертвых — у Бога все живы. Живы у Господа все наши отцы и деды, которые отдали свои жизни за Родину и за нас с вами в годы Великой Отечественной войны.

Проект «Наследники Победы» реализуется при грантовой поддержке Департамента общественных и внешних связей Югры