Штрихи к портрету доктора и… округа

Книга краеведа раскрывает подробности, как действовали медики округа в годы войны, также на ее страницах впервые опубликованы воспоминания о первых днях пребывания в Самарово семей членов оргбюро по организации Остяко-Вогульского национального округа. 

Отказался от пенсии

В рамках книжной выставки «Югорика-2018» состоялась презентация книги краеведа, медика по образованию Леонида Струся «Лекарь: судьба легенды», посвященной Николаю Александровичу Потанину. На примере судьбы конкретного человека автор развертывает широкую картину состояния медицины в Остяко-Вогульском (Ханты-Мансийском) национальном округе в 30-е и 40-е годы. 
…Диплом врача Потанин получил еще до революции и в возрасте 47 лет, имея за плечами богатейшую практику, пожелал отправиться в 1931 году на работу в недавно образованный Остяко-Вогульский национальный округ. С тех пор его имя прочно вошло в историю Югры как первого организатора здравоохранения. В 1943 году ему исполнилось 60 лет, но он и не думал об уходе на заслуженный отдых, хотя Самаровский райсобес еще 10 июня 1941 года выдал ему с учетом северного стажа пенсионное удостоверение. Потанину начислили пенсию – 150 рублей ежемесячно, но тут началась война, Николай Александрович отказался от пенсии «в пользу обороны» и продолжал самоотверженно трудиться.
В годы войны он возглавлял туберкулезный диспансер. Однажды, как вспоминала Елена Константиновна, в День Красной Армии пили чай в больнице, там был и заведующий окрздравотделом Широбоков. Он поинтересовался у жены: как там Николай Александрович? А она с обидой в голосе ответила: неужели никого другого не нашлось послать в командировку? В ответ услышала: «Потому что мы знаем: он справится с этим делом лучше, чем кто-либо».
«В годы войны вспышки сыпного тифа были постоянными, – пишет Леонид Струсь. – Скученность эвакуированных, репрессированных, живших в неприспособленных бараках, землянках, голод, холод, отсутствие дезинфицирующих средств – все это способствовало возникновению и распространению заболевания…» Автор книги приводит воспоминания медработника В. Первухиной: «С осени 1944 года в поселке Нижневартовском случилась страшная эпидемия сыпного тифа. Сплошь лежали все в тифу, помещения всех организаций были заполнены больными – школа, колхозная контора, детские ясли и больница… На дороге стоял карантинный пост. Отовсюду были командированы медицинские работники. Из Ханты-Мансийска приехал доктор Потанин...»
Кстати, сам он крепким здоровьем не отличался, у Николая Александровича был порок сердца и туберкулез легких. В декабре 1944 года народный комиссар здравоохранения РСФСР А. Третьяков подписал приказ «О состоянии здравоохранения в Ханты-Мансийском национальном округе», в котором были такие строки: «Из отчета заведующего Ханты-Мансийским окрздравотделом тов. Широбокова установлено, что за время войны медицинскими работниками округа проведена большая работа по медико-санитарному обслуживанию населения округа… Главный врач Ханты-Мансийского тубдиспансера Потанин работает в округе с 1931 года, хорошо организовал противотуберкулезную работу…» За долголетнюю и безупречную работу нарком здравоохранения объявил ему благодарность с занесением в трудовую книжку и наградил месячным окладом.

Кумыс для больных
Потанин, возглавив туберкулезный диспансер, решил организовать производство кумыса для лечения больных. Когда производство кумыса наладилось, окрздравотдел решил передать конеферму в ведение окружной больницы, но Потанин был категорически против. Свое несогласие он обосновал необходимостью лечения туберкулезных больных, среди которых было много участников войны. Работник окружкома партии М. Н. Калабина дружила с семьей Потаниных. Она вспоминала, что, когда началась война, доктор редко бывал дома: «Он работал и в окрздравотделе, и в тубдиспансере, принимал больных, ходил к больным на дом, казалось чудом – как он все успевал! Но он еще создал при леспромхозе сандружину и обучал женщин санитарному делу». В 1946 году доктор Потанин по состоянию здоровья был вынужден выехать за пределы округа в места с более благоприятным климатом. Так он оказался в Свердловской области, где до выхода на пенсию в 1957 году проработал врачом. Ушел из жизни первый организатор здравоохранения округа в 1969 году.
Ценность книги «Лекарь: судьба легенды» не только в том, что автор Леонид Струсь обобщил материал по истории здравоохранения Югры. Но он также отыскал уникальные документы, которые отражают обстановку в первые дни и месяцы образования округа. До сих пор белым пятном оставался период, когда члены оргбюро по организации Остяко-Вогульского округа во главе с председателем Яковом Розниным прибыли на пароходе из Тобольска в село Самарово. Как их встретили местные жители? Как был организован быт людей, отправившихся в неизвестные места? С какими трудностями пришлось столкнуться? Ответов на эти простые житейские вопросы невозможно было найти в архивных материалах. 
И вот читаю в книге «Лекарь: судьба легенды» воспоминания жены героя книги Елены Константиновны Потаниной. Она их написала в 1972 году и передала в музей медицины Тюмени – там их и обнаружил неутомимый краевед Леонид Филиппович Струсь. Воспоминания Елены Константиновны связаны с первыми днями пребывания представителей новой власти в селе Самарово, жители которого, похоже, даже не догадывались, свидетелями и участниками каких исторических событий они являются.

Отрывок из «Воспоминаний об округе» Е. К. Потаниной
«…Весной стал возможен выезд на Север Николая Александровича. Он получил из Тобольска в Кирове телеграмму: «Немедленно выезжайте, навигация открывается». Итак, в начале мая 1931 года, приехавши в Тобольск (с двумя дочками 12 лет и 7 месяцев), Николай Александрович узнал, что он направляется в село Самарово заведующим врачебным участком. С открытием навигации вышел первый пароход, и на нем отправились служащие, командированные для организации Остяко-Вогульского округа. Пристань еще отсутствовала, все расположились на берегу «загорать». В те времена не организовывались встречи, следовало самим самоопределиться, вот главы семей и отправились на разведку в село.
Вскоре все, а тем более дети, захотели пить. Я отправилась в село в надежде отыскать водички, но оказалось, что это не так-то просто. Зашла в лавочку, там только посмеялись и направили в столовую, пошла, не сомневаясь в удаче. Но на мою просьбу – отказ: одна из работниц насмешливо заявила: «Что это вы, гражданка, о себе думаете: вы здесь не прикреплены, а мы обслуживаем только рабочих комбината». Весь разговор – в резком тоне. Стараюсь убедить, что нас прибыло много на жительство, на работу, что организуется Остяко-Вогульский округ, но нет, не доходит до человека. Другая работница, видимо, поняла, сжалилась и говорит: «Что же это ты кипятку жалеешь?» – взяла у меня чайник, налила полный, что было замечательно!
А вот насчет квартиры наше положение было гораздо лучше, чем у других. На окраине села при больнице имелось общежитие. Жизнь на Севере началась, но вопрос с питанием тянулся недели две. Приехавшие стали волноваться, некоторые грозились уехать, тогда выдали нам муки на комбинате, снабдили рыбой. Долгое время только оленину в лавочке покупали. Впоследствии уже был базар, на лодках из колхозов привозили мясо, масло… Через какое-то время нас прикрепили к столовой. Питались мы там только до получения продуктов, выменивали у жителей за ведро муки ведро овощей. Только в 1932 году с последним пароходом привезли нам картошку, выгрузили на берег, и ее прихватило заморозком, выдали нам на семью по одному мешку. К чему такие подробности? К тому, что вопрос с кадрами был весьма плачевный: надо было иметь большое терпение, чтобы сжиться с жизненными условиями Севера.
Самарово представляло жалкий вид – старинные избушки приютились у склона горы, на горе – радиомачта, а дальше ходу нет, вернее, проезда до будущего города. Назначенному председателю округа Рознину поручили выбрать место для окружного центра. Через год началось переселение. Первый дом – ДНС (Дом народов Севера), второй – жилой, в который въехали мы и еще семь семей. В ДНС открыли столовую, пробирались мы в нее по доскам…»
Сурово встретила Югра тех, кому власть поручила обживать глухие места, строить «социалистический городок» Остяко-Вогульск, будущий Ханты-Мансийск. Тем не менее многие задержались здесь на годы, в том числе и семья доктора Потанина.

Из воспоминаний Николая Потанина
«Работа на Севере оставила у меня самое приятное воспоминание, была какая-то особая доброжелательность друг к другу, теплота и взаимопонимание. Этой спайке, я думаю, способствовала сама суровая природа края, общность интересов и особенности быта. Остались в памяти красота белых ночей и северных сияний, езда на оленях… Конечно, за время работы были и тревожные моменты, тяжелые переживания, но это отдельные штрихи, скоропроходящие моменты…»