Геологи во крестьянстве

Если озадачиться историей одного из старейших крупных предприятий Сургута – «Обьнефтегазгеология», то в интернете можно найти довольно странную информацию о нем. Помимо привычных данных, касающихся наименования, юридического адреса, организационно-правовой формы, типа собственности, в графе «основной вид деятельности» указано следующее: «разведение крупного рогатого скота». Казалось бы, где геологи и где, извините, коровы и быки? Какая может быть связь между навозом, нефтью и газом? Но этой несуразице есть логическое объяснение. Аграрно-индустриальная коллизия была рождена суровой советской действительностью - тотальным дефицитом.

С чего все начиналось
Дефицит. Сегодня это понятие поколению, рожденному после конца 1980-х, ни о чем не говорит. Стоит зайти в любой магазин шаговой доступности – и можно купить практически все. В восьмидесятых о таком изобилии можно было только мечтать. В дефиците было все, начиная от сливочного масла и пресловутой колбасы, до шампуней и туалетной бумаги. Но в немалой степени это явление времен позднего социализма страны Советов было искусственно созданным порождением. Будучи сама работником торговли в те годы, могу точно говорить, что ходовой товар – товар повышенного спроса – редко доходил до прилавков универсамов и магазинов. Популярным тогда был термин «достать», а не «купить». 
Ушлые товароведы вкупе с директорами магазинов либо придерживали товар, либо продавали его из-под прилавка по блату своим, но чаще всего списывали как брак, а после через третьих лиц сбывали на черном рынке. В народе такие рынки именовали толчками. Думаю, люди нашего поколения помнят этот термин. Это вовсе не синоним унитаза, он вошел в лексикон как сленг благодаря спекулянтам. К примеру, импортные сапоги реальной стоимостью в 70 рублей на рынке продавались за 180-250. Разница, разумеется, шла в личный карман. На омском толчке, например, в те годы можно было купить практически все – от моднейших в ту пору норковых шапок, мохеровых шарфов, канадских дубленок, кожаных плащей и курток-алясок до итальянских сапог, югославских дутышей и американских джинсов, которые, как известно, строчились в странах юго-восточной Азии. Но если без всех вышеперечисленных новомодных тогда шмоток советский человек еще мог как-то спокойно прожить, то продовольственный дефицит раздражал его неимоверно.
Это раздражение реально могло вылиться в социальный взрыв, а в Кремле, безусловно, помнили еще Новочеркасск-1962. Чтобы хоть как-то решить продовольственную программу, правительство пошло на беспрецедентный шаг: в 1977 году в недрах Совмина СССР рождается указ о личных подсобных хозяйствах. Отныне домашняя живность в обличии хрюшек, гусей и кур обрела узаконенный статус, а народ, нелегально державший личное хозяйство, вздохнул свободнее. Но эта мера не помогла наполнить пустующие продовольственные прилавки. В итоге в начале восьмидесятых появляется еще один указ Совмина – о подсобных сельских хозяйствах предприятий, организаций и учреждений. С этого указа началась довольно интересная история в жизни самого крупного в то время сургутского предприятия «Обьнефтегазгеология». 

Людофун. Юган. Счастливые люди
До этого сельхозструктуры создавались лишь по инициативе руководства – на свой страх и риск. Ведь в финансовых ведомостях не было графы расходов на содержание подсобных хозяйств, вот и изворачивались директора и главные бухгалтеры, кто во что горазд, списывая средства предприятия. Александр Степанович Чернозубов в те годы работал в Обьнефтегазгеологии заместителем генерального директора. Он вспоминает, что директива, спущенная из главка, давала свободу действий в финансовой части: отныне предприятие могло направлять собственные средства на организацию и развитие подсобного хозяйства в рамках закона. Таким образом сотрудники обеспечивались свежими продуктами.
- Я помню, к нам тогда приехали заместитель начальника главка Подлуцкий и представитель ЦК профсоюзов. Салманов провел совещание в Тюмени и четко определил, что времени на раскачку нет, необходимо отнестись к этому вопросу со всей серьезностью. С местом определились сразу: наш знаменитый геолог Людофун неоднократно предлагал деревню Юган. Помню, он сказал мне: «Степаныч, ты присмотрись к этой деревне, для геологов это очень значимое место. Здесь были первые геологические экспедиции, начиная с 1931-го по 1937 годы». Его легендарная интуиция не подвела и на этот раз, – поделился с «Сургутской трибуной» Александр Чернозубов.
Юган – старинное село Сургутского района, расположенное на реке Большой Юган, находится в 150 километрах от города. В начале восьмидесятых, когда начиналась наша история, от былой роскоши зажиточного купеческого села не осталось и следа. И лишь красота пейзажей все еще поражала - величием столетних кедровников и зеленью пойменных лугов. На этом приятные впечатления от Югана заканчивались. Деревня, по воспоминаниям Чернозубова, представляла собой жалкое зрелище – разруха царила повсюду, на тот момент там проживало всего несколько семей, имеющих добротные крепкие дома и хозяйства. Зато какие это были семьи – потомки знаменитого купца-промышленника Николая Петровича Тетюцкого! Один из них – фронтовик, кавалер орденов Славы. Юганцы жили натуральным хозяйством, по-сибирски основательно, неспешно. Свободные, не зависящие ни от начальства, ни от зарплат, они сами строили свою жизнь, свой непритязательный быт, зарабатывали на хлеб насущный промыслом и рыболовством. Счастливые люди… Эта земля давала им все, только руки приложи, а труд – тяжкий, физический, вносил особый смысл в их жизнь. Отсюда их могучая внутренняя свобода, сила духа, вера в себя и чувство собственного достоинства. Это не были амбиции или гордыня, зиждившиеся на сиюминутной удаче. Это была глубокая уверенность в себе, основывавшаяся на великом навыке выживания в этом суровом северном краю. 

…и пришли геологи
Комиссия прилетела в Юган в конце августа. Представители походили по деревне, осмотрелись, и у стен деревенской начальной школы собрали летучку, чтобы обсудить увиденное. Выяснилось, что предложенная Людофуном территория действительно очень удобная. До нее можно было добраться и по воде, и по воздуху, поскольку на предприятии была своя вертолетная эскадрилья.
А через час погода резко сменилась, из-за реки наползли низкие тяжелые тучи, полетел снег, поднялась метель. Вертолет не смог пробиться сквозь непогоду, и люди остались ночевать в деревне. Расположили их в школе, выделив небольшую комнатку.
- Мы затопили печь, отоварились в мыр-лавке - это хантыйское название автолавки, в те годы по району разъезжали такие мобильные магазинчики на колесах. В общем, полтора дня мы прожили в Югане и за это время убедились, что лучшего места нам не найти, – продолжает Александр Степанович. 
Местные не мозолили глаза пришлому начальству, по-сибирски неспешно и несколько настороженно приглядывались к заезжим. Лишь на вторые сутки поинтересовались, за каким лешим они забрались в эту глухомань. Услышанное их не очень впечатлило: хозяйство так хозяйство, наверное, городским больше делать нечего, как разводить коров да свиней.
Юганцы и не подозревали, что в скором времени жизнь их деревни кардинально изменится. Ведь к ним пришли геологи, которые пару десятилетий назад, высадившись таким же сентябрьским днем десантом в Сургуте, круто изменили ход истории не только заштатного сибирского городка, но и всей страны.
В короткое время в деревне было построено четыре капитальных коровника на 100 голов каждый, телятник на 180 голов. В Тюменской области геологи закупили 74 головы дойных племенных коров, и уже через три года стадо увеличилось до 450, благодаря племенным быкам, которых геологи за валюту купили в Канаде. Вначале приплод получали за счет естественного прироста, позднее появился специалист по искусственному осеменению, и через пару лет общее поголовье крупного рогатого уже составляло 1570 голов.
- Самым сложным для нас стала организация коллектива. Найти специалистов было 
просто невозможно в силу специфики развития региона. Первый председатель был человеком инициативным, но вскоре нам пришлось расстаться. Как и почему – отдельная история, - признается собеседник. – Но потом появился специалист Владимир Иванович Крицкий, который был грамотным аграрием. Он сумел привлечь сельхозработников из Украины, и дело пошло.
Привлечь в село можно было только жильем, поэтому в Югане, в первую очередь, отстроили жилой комплекс, возвели котельную, банно-прачечный комбинат. Основным направлением подсобного хозяйства было избрано молочное производство. Так в середине восьмидесятых в глухой таежной деревне появился свой цех молочной переработки. Свежайшие сметану и сливки, а также сливочное масло отправляли в детские сады и школы Сургута, на буровые. Лучшего подспорья в эпоху тотального дефицита было не придумать. 

Ходят кони над рекою
Позже знающие люди подсказали: в условиях Севера весьма выгодно заниматься коневодством. Неприхотливые животные легко переносят и зной, и стужу, не требуют особых условий содержания и практически сами кормятся. Но где взять коней, если в Сургутском районе только олени, а мирных трудяг по пальцам пересчитать? Первых животных закупили в одном из колхозов Ханты-Мансийского района. Александр Степанович вспоминает – 
доставка коней обернулась целой эпопеей. Чернозубов отправился в соседний район вместе с агрономом, перед этим загодя зафрахтовав судно аппарельного типа.
- Мы закупили комбикорм и сено, дополнительно укрепили борта судна леерами, но, когда пришли в Ханты, поняли, что нам придется эти леера усиливать, потому что лошади были абсолютно дикими, они почти не знали человека, паслись где-то в полях. Мы договорились с местными конюхами и две недели вылавливали 16 лошадей, – вспоминает Александр Чернозубов.
На этом приключения ковбоев от геологии не закончились. Когда дело дошло до погрузки строптивых, полудиких сибирских мустангов, стало понятно, что леера не смогут их удержать. Благо, вместе с Чернозубовым в командировку отправился человек, у которого был немалый опыт обращения с этими животными. Коней пришлось не только привязывать сыромятными ремнями, но и стреножить. Три дня выстаивали геологи на берегу, чтобы животные привыкли к людям, к непривычным для них условиям, – судну, запахам мазута и солярки. Но когда, наконец, тронулись, стало понятно – лиха в пути хлебнут немало. Пассажиры были нервными, агрессивными, злобными, людей к себе практически не подпускали, то и дело пытались сорваться с привязей и сигануть в реку. Кормежка успокаивала их, но, набив брюхо, табун через пару часов вновь устраивал бешеные танцы на палубе. Заводилой был огромный жеребец, который не давал никому 
спуску, не признавал ни человека, ни доброго слова, ни власть сильного. Приходилось неоднократно останавливаться в пути, чтобы раздраженные животные малость успокоились. Когда спустя неделю судно добралось до Югана и коней отвязали, растреножили, те бешено рванули в поля – только их и видели.
- Коней мы практически никак не содержали, круглый год они паслись, плодились на нашей территории в поле, это примерно 5000 гектаров. Конюх, приглядывавший за табуном, знал, когда и какая кобыла жеребится, и следил, чтобы жеребцы не покалечили приплод или вовсе не убили. Такое случается иногда. Был в табуне самец – злобный, агрессивный, он вообще не подпускал к кобылам ни одного жеребца: калечил, и даже убивал их, не щадил и новорожденных жеребят. Нам пришлось его «пустить на колбасу», и представьте, какой это был здоровый конь, если только чистого мяса было 750 килограммов. Конечно, никто в табуне с ним не мог соперничать, – вспоминает Чернозубов.

Покамас. Ускорение. Перестройка 
Но это была еще не вся аграрная антимония геологов. В году 1984-м решили разведчики недр заняться растениеводством. Посидели, посовещались одним прекрасным весенним днем, и уже на следующее утро в междуречье реки Большой Юган и протоки Покамас засеяли 8 гектаров картофеля. Покамас – это практически остров, он имеет одну узкую горловину, которая за лето зарастает камышом так, что не пролезть и не проехать.
Урожай, по словам Александра Степановича, был великолепный. Дальше - больше: на острове построили овощехранилище на 450 тонн, чуть позднее – откормочный цех на 180 голов молодняка. Для откорма бычков на мясо и дойного стада засеяли 500 гектаров овсяно-гороховой смесью, а позже крестьяне от геологии отважились засеять рожь на 80 гектарах. И в первый же год получили рекордный для Севера урожай – 36 центнеров с гектара. Для сравнения: на юге Тюменской области аграрии в то время получали максимум 35 центнеров. 
Что и говорить, богато жили геологи в эпоху развитого социализма. Как бы обернулась вся эта эпопея с подсобными хозяйствами на крупных предприятиях Союза, смогла бы она решить острейший дефицит продовольствия, – сегодня сложно говорить однозначно. Но человек, который сидел передо мной и рассказывал эту удивительную историю, уверен – эту проблему можно было решить. И так думает не он один. Но пришли перестройка, гласность, ускорение, и все полетело под откос. Началась новая, неоднозначная по своим последствиям для нашей страны и нашего народа история. Она перекроила геополитическую карту не только СССР, но и всей Восточной Европы. Появились на ней новые, доселе неизвестные миру государства. И вернулась в который раз известная всему миру Россия. Но уже совсем в иной ипостаси.