Из Ханты-Мансийска в осажденный Донбасс

Издание верстается в типографии. А мы в нашей рубрике публикуем отрывок из книги. Внимательному читателю, когда он просмотрит путевые заметки 2015 года, будет понятно, почему военная спецоперация России на Украине была неизбежной в году нынешнем.

Если ты делаешь добро...
Укладываясь спать после очередного бешеного донбасского дня, стараясь привести в порядок от этого военного хаоса свои мысли, я задумался, вспоминая «конченное» войной село Никишино, разбитые укроповские блокпосты, кладбища с могильными продолжениями, которые возникли за последний год... Зная линию обороны, которая проходит между Украиной и Донбассом, сделал вывод: если бы не было Донбасса, то линия противостояния была бы на границе с Россией, и эти неподконтрольные войска «Правого сектора» (запрещен в РФ. – Ред.) или «Азова» (в отношении его бойцов в РФ возбуждены уголовные дела. – Ред.), да и еще многие другие со стороны Украины кидали бы в наши села и города мины и снаряды разного калибра. Естественно, официальный Киев говорил бы: «Мы разберемся, это банда какая-то». Врать они умеют – и врали бы, но в российские города и села летела бы смерть, и это факт. Получается, те, кто сегодня воюют с «укропом», – герои.
И передо мной закружились лица тех, кого я видел на блокпостах, кто был рядом со мной. И я подумал невольно: какие же они сепаратисты? Они русские, даже разговаривают на чистом русском языке, без украинского акцента. И как мы можем отказаться от наших братьев, которые, отстаивая свою независимость, отстаивают безопасность нашей страны?

– Поехали! – прервал мои размышления Продюсер. – Остапа ранили.

Вчера еще познакомился я с Остапом, парнем лет тридцати. Сухощавый, высокий, взгляд орлана-белохвоста. По взгляду нетрудно понять, в каком аду ему приходилось бывать каждый день и при этом принимать правильные решения, чтобы выжить самому и сохранить личный состав. Всего-то тридцать лет! Остап командует воинской частью и держит в ДНР самый отдаленный участок фронта, тот, что в Горловке.

– У него сломана тазобедренная кость, сломана голень, уже удалили селезенку, – сокрушался Продюсер, – сейчас он в Елизаровке, в городской больнице (умышленно не называю города, в который был доставлен Остап).

Последние пригороды Донецка – и мы вырвались в широкие степи Донбасса. Поля, холмы, шахты – все залито солнцем. Выйдешь из машины – курорт, а не район боевых действий! «Поскорей бы закончилась война, Украина оставила бы эту землю в покое, и люди зажили мирной жизнью!» – мечтал я, наверное, вместе со всем народом Донбасса. И небо говорило о том, что в нем не летают самолеты, так как белых полос, какими изрезано небо России, не видно.
Машина Сказки послушно везла нас к Остапу в больницу. Впереди показалась группа людей, а когда поравнялись с ней, то оказалось, что это группа велосипедистов из восьми человек, в полной спортивной экипировке. «Ничего себе, – подумал я, – кругом война, а тут велосипедисты тренируются!» У Продюсера же не выключается телефон, вот опять он кого-то крепко ругает:

– Сволочь! Наживаться на гуманитарке – это же недопустимо! Ну как так, Леня?! – обернулся ко мне Продюсер.

– Да никак, – ответил я. – Боженька накажет. Люди с миру по нитке собирают для бедствующих людей – это ведь от Бога все. А тут взять и продать!

– Да они и Родину продадут, не задумываясь, – включился в разговор Сказка. – Продали же Украину Европе и Америке с потрохами. Что такое по сравнению с этим гуманитарка... Тут недавно в магазине был, на тушенку смотрел. Ту, что из России идет, не выкидывают в свободную торговлю, а вот тушенка говяжья, что Рената Ахметова, – в продаже. Видно даже, как на банке отклеена чекуха «Ренат Ахметов».

Я смотрел на села и городишки Новороссии – и не видел в них какого-то отличия от наших, к примеру свердловских или тюменских, за исключением того, что в донбасских домах есть небольшие террасы для винограда, а вокруг – раскидистые деревья вишни и черешни.

– Боже мой! – воскликнул я, когда мы обогнали еще одну группу велосипедистов –  из шести человек. В полной амуниции, на фирменных великах парни мчатся к своей спортивной победе, невзирая на то, что в десятке километров от них идут полномасштабные боевые действия! Вот он, Донбасс!

Многокилометровые колонны фур, сутками проходящие таможенный досмотр; дотошный досмотр личных вещей и ручной клади и с той, и с этой стороны. Из-за этого высокие цены на необходимые товары; полупустые аптеки… Проблем много, но, глядя на дончан и общаясь с ними, понимаю, что все это они победят.
Во время путешествий со Сказкой и Продюсером по Новороссии я все время спрашивал – ополченцев, жителей Дебальцево и Горловки, в которой даже посчастливилось пообедать в войсковой части МО ДНР, – а где же российские войска, про которые все время говорят Порошенко, ЕС и Америка? В ответ ополченцы улыбались и отвечали:

– Русские хорошо воюют вместе с нами, с ополчением, и не за деньги, а за славянские убеждения. И все понимают, кто тут находится, что если б не было нас, то линия фронта проходила бы по границе с РФ.

Не первый раз слышу в Донбассе, как россиян зовут «русские». Пусть будет так, я согласен, даже если российские чеченцы и татары, и чуваши, и другие народы России, которые стоят в Донбассе против неонацизма, будут называться русскими.