Радистка Колька

Уходили под «Прощание славянки»
Когда началась война, Екатерине Некрасовой было 17 лет. Она помнит выпускной вечер в школе в Заводоуковске: артисты ставили сцены из опер, это тогда была редкость. Концерт окончился, и школьники начали разбредаться по домам. Но вдруг услышали, как голос из рупора на стадионе возвестил о войне.
Парни собрались добровольцами на фронт. В школе, где она училась, было два десятых класса, почти все юноши из них ушли на войну.
– Мы с подружкой тоже подали заявление в военкомат. А военком говорит: «Марш домой, сопли под носом еще не высохли!» – вспоминает Екатерина Марковна. – Об учебе, конечно, уже не думали: нас направили на курсы весовщиков – принимать зерно от комбайна. Урожай тогда был очень большой. Старики говорили, что такое случается перед великим голодом.
В начале августа ей пришла повестка из военкомата – тогда срочно набирали связистов. Девушке должно было исполниться 18 только в ноябре, ее даже хотели отправить домой. Но замены не было, к тому же Екатерина сказала, что в ее документах ошибка и она на самом деле старше. 18 августа 1941 года уже приняла присягу. Окончила трехмесячные курсы радистов-телеграфистов.
– Вставали в 6 утра, отбой – в 11 вечера, ходили в обмотках, кальсонах. Одежды теплой не было. Учились бросать гранаты, обязательным было санитарное дело, противохимическая оборона, – рассказывает она.
Осенью Екатерину Некрасову направили в действующую армию на Калининский фронт. 20 ноября в два часа ночи она вместе с остальными уходила под «Прощание славянки» на войну. 
– Несмотря на поздний час, народу на тротуарах было много, играл оркестр, бабушки нас крестили. Кстати, тогда нам выдали теплую одежду: кальсоны – простые и с начесом, телогрейки, ватные брюки, подшлемники, из-за которых были видны только глаза, – рассказывает Екатерина Марковна.
Она воевала в 5-й стрелковой Краснознаменной дивизии. В ватных штанах и телогрейке ее часто принимали за мужчину. «Эй, пацан, тебя как зовут?» – «Колька». Так порой Колькой ее и звали.
Ветеран вспоминает, как ехали на фронт на поезде – в теплушке. Дежурный всю дорогу кочегарил буржуйку, но, когда спали, шинели примерзали к вагонной стенке.
– На одной из последних стоянок к Ярославлю нас повели в баню. Когда вышли оттуда, слышим: сирены воют. Смотрим – два вагона меняют, сгорели от бомбежки. Хорошо, что мы все были в бане, никого не ранило.
Еще одна бомбежка была в Бежецке – надо бы разбежаться в разные стороны, а люди, наоборот, – в кучу. Но наши «Ястребки» тогда отбили их от немцев. А однажды вражеский бомбардировщик настиг машину, в которой ехала Екатерина Некрасова, на Калининском шоссе. 
– Видимо, летел с задания и решил еще над нами потешиться, – говорит наша героиня. Водитель старался ехать быстрее, но машина была со снарядами. В итоге все четверо пассажиров дошли до дивизии уже пешком.

«Подвигов не было, но служба была нелегкой»
– Я служила радистом недолго, но это не моя вина. В одну из бомбежек меня оглушило, – говорит ветеран. 
Екатерина Марковна участвовала в боях за Калинин. По ее словам, когда там подожгли нефтяные баки, казалось, что горит само небо. Потом был Ржев. Из-за потери слуха перевели на телеграф. В школе она учила азбуку Морзе и освоилась на телеграфе уже через три дня. Передавала сообщения быстро, без ошибок.
– Дежурили по 12 часов, в основном в блиндаже, редко – в помещении. Чтобы в сон не клонило, обтирались снегом. Светом в землянке служил патрон, в который наливали бензин с солью и ставили фитиль. Столько копоти было от него…
Один раз на фронте Екатерина Некрасова сдавала кровь. Тогда ранило старшего линейного над-
смотрщика, потеря крови была большая. Стали искать первую группу. Некоторые мужчины отказались: сами боялись крови. А она не испугалась. За это ей досталась шоколадка и немного отдыха.
Самыми тяжелыми моментами на войне для нее были бомбежки под Ржевом, когда город переходил из рук в руки. Еще было страшно, когда наши разведчики ворвались на железнодорожную станцию Родня, а там горел амбар с людьми.
– Немцы согнали туда раненых и тех, кто им помогал, и подожгли. Пахло горелым мясом. Это было жутко.
Она вспоминает, как в сводке говорили: «Освободили такой-то населенный пункт», а в реальности от пункта одни трубы печные, как часовые стоят. Было страшно, когда проезжали по освобожденной территории, а трупы еще не были убраны, и кругом разбитая техника.
Когда Екатерина Некрасова лежала после контузии в госпитале, там из окна выбросилась молодая врач. Медсанбат всегда был на передовой, во время бомбежки медик лишилась обеих ног и не смогла этого пережить.
– Она подтянулась на руках и выбросилась вниз, – вспоминает ветеран.

Жизнь в тылу
После госпиталя, в июле 1942 года, Екатерину Некрасову демобилизовали. Ее снабдили продуктами: все-таки ехать далеко, в Сибирь. Выдали хорошие сапоги и юбку, которую работники госпиталя сшили из гимнастерок. Из Калинина поезд до Москвы, там пересадка. Ехала в воинском вагоне: кто из госпиталя, кто в эвакуацию, много женщин с детьми. 
– Я достала масло, булку хлеба, стала резать. А там девочка лет шести увидела: «Ой, мам, хлеб с маслом – как это вкусно!» – Рассказывая это, Екатерина Марковна не может сдержать слез. – Я отдала продукты. Не думала, что в тылу так голодно.
Приехав в Заводоуковск, попросилась на авиационный завод. Сначала ее определили в охрану, проверять пропуска. Когда здоровье немного улучшилось, оформили в цех.
– На заводе мы не знали, что изготовляли. Я была контрольным бракером. Проверяла дерево на влажность, готовила пиломатериал. Предполагали, что делали планеры. Но не могли понять, как их увозят. А на ночных бомбардировщиках улетали сразу, как только их получали: летит ночью, тихо, его не слышно и не видно, – поясняет она.

Поднимая город из руин
В 1945 году работники завода из Заводоуковска направлялись восстанавливать Ленинград как «трудовая армия». Именно по дороге туда Екатерина Марковна узнала о Победе:
– На станции Ефимовской я пошла узнать сводку. Неловко наступила на доску, и она сломалась. Ну все, думаю, штраф будет или ремонтировать заставят. А пожилой мужчина, идущий мне навстречу, говорит: «Дочка, война кончилась, простят!»
В Ленинград велели везти с собой кошек: в городе было много крыс. Приехав, трудовая армия делала черновую зачистку домов – убирали мусор, выносили и грузили в машины обгрызенные мышами и крысами трупы. Потом тела увозили на Пискаревское мемориальное кладбище.
Во время работы у Екатерины Некрасовой заболела рука, она пошла к врачу, но та пристыдила девушку: мол, румянец во всю щеку, отдохнуть захотела, а ленинградцы такое пережили! И она подумала: пройдет. А как возьмет что потяжелее, рука сама разжимается. 
– Однажды мы грузили трубы на проволочных стяжках. С краю стояла девушка. У меня рука разжалась, трубы выпали и раздробили девочке ступню. Ночь я проплакала, а утром меня увезли в больницу – парализовало левые руку и ногу, – завершает свой рассказ ветеран.
Восстановилась Екатерина Некрасова через пять месяцев. На передовой у нее погибли отец и младший брат.
– Хочется, чтобы никогда больше не было войны и будущие поколения жили мирно, – желает Екатерина Марковна.
В Ханты-Мансийск участница войны переехала в 1978 году. Сейчас ей 95 лет, она вырастила двоих сыновей, у ветерана много внуков и правнуков. Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями: «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина», «Ветеран труда».

Строки о войне
Отрывок из стихотворения Екатерины Макаровны Некрасовой «Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд», которое она посвятила женщинам трудового фронта:

На юность и молодость вашу война вам досталась.
Хватило вам горя сполна.
На фронт вы мужчин проводили.
Работать пришлось от зари до темна.

Любую мужскую работу вы выполняли,
На мосты, переправы лес с корня валили.
На комбайне хлеб убирали,
Рыбачили и грузовые машины водили.

От родных ждали письма – угольники с фронта,
А если была похоронка – таили от семьи.
И только подушка, ночная подружка,
Знала про горе и слезы твои.

Теперь вам по восемьдесят и боле, здоровье не блещет, 
И с каждым годом вас меньше.
Желаю, чтоб ваши дети, внуки и правнуки
Не пережили того, что вам пришлось пережить.
Чтоб всегда было чистое небо и мир
И не было больше войны.