Слово о стихе

В канун дня рождения сургутского поэта Петра Суханова Центральная библиотека имени А.С. Пушкина запустила новый проект – «Сухановские чтения». Мемориальная конференция имени нашего земляка – это не только чтения, это разговор о современной литературе, поэзии, школе творческого мастерства. 

Диалог вели в разных форматах. Это и панельная дискуссия, в которой приняли участие Юрий Дворяшин из Института мировой литературы имени А.М. Горького РАН, поэты Максим Амелин,  Валерий Латынин и Андрей Расторгуев, кандидат филологических наук, завкафедрой филологического образования и журналистики СурГПУ Николай Ганущак. Это и круглые столы, выставки, творческие встречи. Первая часть прошла в форме пленарного заседания и была представлена докладами научного и литературного сообщества. Одной из особенностей «Сухановских чтений» стала  организация работы школы литературного поэтического творчества, в рамках которой прошел ряд обучающих мероприятий для начинающих поэтов.

От Байрона до Пиндара
Поэт, переводчик, издатель Максим Амелин на творческой встрече говорил о том, что происходит в современной поэзии, почему все чаще сегодня обращаются к архаике, чем прикладная поэзия отличается от гениальной и как правильно переводить стихи.
- Свой первый перевод Байрона я сделал еще в школе, и с этого момента я понял, что могу переводить, и занимаюсь этим уже на протяжении многих лет. Причем перевожу с разных языков, но в основном с тех, которые я так или иначе разумею (улыбается). Это латынь, древнегреческий, итальянский, английский, ведийский язык – санскрит, ну и немного грузинский. Но берусь за переводы иногда, по собственному желанию (подчеркиваю!), только если текст мне интересен. Этот процесс происходит по большой любви и никак иначе. Я должен этого возжелать так, чтобы потерять покой, чтобы было невмоготу, невтерпеж! Кстати, именно так происходит со стихами. Пришли в голову какие-то стихи – я не спешу их записывать. Как пришли, так и ушли, значит, оно того не стоило. А если эти строки при-шли раз, два, стали мучить каждый день, значит, это уже что-то. Значит, надо что-то с этим делать. Я всегда говорил - стихов много писать не нужно. Их должно быть столько, сколько невозможно не написать. И написать так, чтобы зацепить человека, выразить мысль ярко и убедительно, – поделился с сургутянами Амелин.    
      

О русском верлибре
- Верлибр с французского - свободный стих. Замечу, что европейская поэзия довольно давно пишется свободным стихом. И меня иногда спрашивают (поскольку я сам грешу этой стихотворной формой), а не грозит ли это нашей традиционной русской поэзии, так как сегодня появляется все большее число тех, кто пишет свободным стихосложением? Отвечу: никак не грозит. Верлибр, принято считать, появился в Европе, ну устали поэты от рифмы. Итальянцы писали в рифму 700 лет, французы и англичане - по 600 —  понятно, устали. Мы, видимо, еще не устали. Скажу больше – верлибр был написан в России на 20 лет раньше, чем в Европе, – в 1738 году Михаил Собакин написал сдвоенное стихотворение верлибром, это был год, когда Ломоносов еще не написал свою знаменитую «Хотинскую оду», а Тредиаковский только начинал тонизировать силлабику. То есть в этот промежуток русский поэт написал верлибр, причем сразу два вида. Вообще это была очень неординарная личность, о которой сегодня практически никто ничего не знает. А первый европейский верлибр был написан немецким поэтом Фридрихом Готлибом Клопштоком в конце 50-х годов XVIII столетия. Россия опять изобрела нечто новое, новационное, как сегодня говорят, но у нас это было, как всегда, благополучно забыто. Так вот по структуре самого стиха верлибр Собакина основан на исконно русских прозаических формах. С одной стороны, это библейский стих, библейские колонны, предложения, синтаксис, это очень интересная вещь!..
Сегодня, кстати, очень многие обращаются к верлибру, и эта форма стиха выдается как нечто новое, хотя она, по сути своей, архаична. Я думаю, что это объясняется довольно просто. В архаике больше выразительности, и к ней обычно возвращаются, когда возникает ощущение, что обычные слова истерлись и речь обмелела, – считает поэт.