Затон, которого не было и нет на карте Сургута

Говорит ли вам, читатель, о чем-нибудь слово «затон»? Для большинства это просто разлив реки. Многие старожилы нашего города прекрасно знают, что так называлась часть поселка Черный Мыс. О том, как складывалась жизнь в Затоне, сегодня повествует старожил нашего города Любовь Медведева.

Путешествие в прошлое
Неизвестно, кто и когда поделил поселок Черный Мыс на две части, но все, что находилось за логом, называли Затоном. Так и повелось: затонские магазин, лог, Затонская начальная школа, улица Затонская и мы, жители, затонские.
Сегодня лога и в помине нет, а еще в семидесятые он был глубоким и  полноводным с весны до середины лета. Берега имел зеленые, заросшие сочной травой. Среди разнотравья особенно много было мяты. В прозрачной воде у берега стайками плескались мелкие рыбешки. Детвора купалась, плавала на лодках, рыбачила. Подпитывался лог талыми водами с двух болот, которые в те годы занимали территорию от улицы Разведчиков до улицы Рыбников и от улицы Озерной в сторону 25-го микрорайона. Местные жители на тех болотах, поросших мелкими деревцами, собирали морошку, клюкву, голубику.
На лодке по логу можно было доплыть до Оби. На лодках приезжали за продуктами и в затонский магазин, находившийся недалеко от берега. Старожил Сургута Борис Кондаков вспоминает: «В Немчиново у меня жили бабушка Шура, дед Иван, и я лето проводил там. Еще в школе не учился, мы с моим дядькой Владиславом Кондаковым приезжали на Черный Мыс. На дорогу уходило часов пять. По логу подъезжали к затонскому магазину, покупали продукты. Лодку привязывали к колышку, никто не трогал. Когда вода спадала, проезжали под мостом. Отоваривались и шли на конный двор, там выбирали списанную сбрую. В Немчиново многие тогда держали лошадей».
Все свободное время мужское население Затона посвящало рыбалке и охоте. Мужчины пропадали на Оби и в лесу круглый год – уезжали на «весновку», их не пугали и холодные ночи поздней осенью. Встречали на реке восход солнца, грелись у костра под звездным небом. Обь знали вдоль и поперек. В конце 1960-х годов речной порт преградил путь к реке, отсыпав дорогу. Рыбакам приходилось перетаскивать лодки по земле. По большой воде проезжали свободно. Берега лога соединял деревянный мост. В начале 1970-х годов он пришел в негодность, и, пока мост ремонтировали, мальчишки на лодках за 15 копеек перевозили пассажиров. К середине восьмидесятых лог превратился в захламленный ручей.
За затонским логом стояли серые и длинные бараки. Жили в них рабочие рыбокомбината, большей частью переселенцы. 
В Затоне находилась МРС – моторно-рыболовная станция, созданная в 1941 году. Многие жители Затона работали именно там. На протяжении всей войны работники МРС трудились на рыбном промысле, занимались организацией лова.
Иван Захаров в книге «Старожилы» пишет: «Знаменитый черномысовский Затон – это двухквартирные домики, построенные наспех в годы Великой Отечественной войны. Жили в них рыбаки, речники, плотники, бондари – весь рабочий люд рыбокомбината. Там же, за затонским логом, стояли огромные бараки, их населяли в основном калмыки – трудолюбивые люди, заброшенные сюда войной… Составителю этого сборника вместе с родителями Прокопием Ивановичем и Александрой Павловной Захаровыми да сестрой Марией больше полувека назад довелось пожить и в бараке, и в домике на Затонской».
Старожилы рассказывали, что больше всего в калмыцких семьях страдали дети: они были напуганы, не знали русского языка. Это было в военное время, но уже в 1950-60-е годы затонские ребятишки вместе играли в лапту, «из круга выжигало», гурьбой бегали купаться, качались на качелях, общались, ходили друг к другу в гости. В 1950-е годы наша семья проживала на улице Нагорной напротив колхозного поля, но в Затоне жила семья бабушки Марии Антоновны Молоковой , и мы здесь часто бывали. Запомнился чай с жиром и бедность обстановки в комнатах калмыков: занавесок на окнах, половиков на полу и скатерти на столе не было.
Вместе с МРС, магазином, школой, домами и огородами Затон, как и весь поселок Черный Мыс, растянулся вдоль реки Оби от улицы Затонской до улицы Терешковой включительно. Палисадники – в рябине и черемухе. Почти в каждом дворе держали коров, кур и прочую живность.
 

Затонские будни
Затон жил размеренной жизнью провинциального поселка.  Своими воспоминаниями поделился старожил Сургута Геннадий Фарносов: «Яркое воспоминание моего детства – обозы. Лошадей было 40, рыбный обоз растягивался по всей нашей Сургутской улице. Последние лошади еще шли по Оби, а первые уже были в конце улицы. Мы пацанами бежали за обозом. На пристани был высокий подъем, поэтому зимник проходил по территории нынешнего речного порта. Мой отец Степан Иванович Фарносов работал конюхом на конюшне рыбокомбината. В его обязанности входило встречать обоз, распрягать лошадей, кормить, ставить на место, развешивать сбрую. Я помогал ему. Ямщиками в те годы были Леонид Тверетин, Владислав Кондаков».
Каждый день заводской гудок собирал жителей поселка на работу. На обед ходили домой, а это дорога в одну сторону минут двадцать. Обедали, проверяли детей и снова в путь. А вечером дома – вторая смена. Зимой нужно было топить печку, убирать снег, летом много было работы в огороде. Каждый год в домах белили потолок и стены. Старшему поколению без труда ничего с неба не валилось.
Работали на славу и отдохнуть умели. За праздничным столом пели – все знали песни и любили петь. Перепробовав блюда и обсудив злободневные темы, женщины запевали: «Снова замерло все до рассвета – дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь». Мужчины подхватывали: «Только слышно – на улице где-то одинокая бродит гармонь». А на другом конце стола приятным голосом уже выводили новую песню: «Живет моя отрада в высоком терему». Песни, как любимые блюда, постоянно смешивались. Лилась песня, забывались проблемы. Главными в жизни были, конечно, не праздники, а ежедневный труд на предприятии с одним выходным.
Хочется сказать слово о стариках. Пережив принудительное выселение, войну, добросовестно отработав на предприятии, они и на пенсии не знали покоя. С рассветом шли на рыбалку, потом пешком за ягодами. На хозяйке домашние дела, а на хозяине – покос, ремонт строений на участке, уход за скотиной. За плечами у многих – церковно-приходская школа. Хотя газет не читали, но знали все новости улицы, поселка, страны. Где стройка, они уже там, расспросят, узнают, другим расскажут. И только вечером на лавочке у дома – отдых. Всю жизнь они заботились о семье, детях и внуках. Так и ушли из жизни, не до конца рассказав свои жизненные истории.
Многие старожилы в поселке Черный Мыс оказались не по своей воле: место выбрано временем, родителями. Семьи были в большинстве многодетные. Под крышами затонских домов давно уже выросли дети, разъехались по городам России, кто-то остался в Сургуте, и сегодня по сургутским дорогам шагают уже внуки и правнуки основателей Затона. И потому Сургут для старожилов давно стал малой родиной. Здесь могилы предков. Здесь тесно переплетаются как далекое, так и недавнее прошлое.
 
Продолжение следует