Жертвы теракта в Беслане: «Это не должно повториться»

17 лет назад произошел самый страшный теракт в новейшей российской истории. Отряд боевиков захватил заложников в средней школе в Северной Осетии. Три долгих дня школьники, их родители и учителя томились в плену, прежде чем наступила развязка, повлекшая гибель трех с половиной сотен человек.

С тех пор учебный год для бесланских ребятишек начинается с 4 сентября: первые три дня месяца отведены под памятные мероприятия. Не должны забывать об этом и их сверстники из других регионов России. Поэтому в канун печальной даты журналисты Югры посетили Беслан, чтобы вспомнить, как все происходило.

Поначалу довольно сложно представить, что столь жуткие события происходили именно здесь. Вокруг нас тихие, скромные улочки, невысокие и уютные домики. Сама школа небольшая, в два этажа. Издалека она выглядит как самое обычное заброшенное здание. И эта обыденность пугает больше всего. Только здесь понимаешь, что опасность может прийти куда угодно, в самый неожиданный момент.

На территории школы нас встречает Надежда Цалоева-Гуриева. Она работала здесь учителем и вместе со своими детьми попала в заложники. Надежда Ильинична готова поведать о том, через что прошла. Мы заходим внутрь школы, и она начинает свой рассказ.

«Это был мой класс. Как раз накануне, 31 августа мы с сыном убираем кабинет, вешаем занавески. И дочь пишет на доске «С последним первым звонком» и кричит «мама, посмотри, как я красиво написала». Я как прочитала, у меня мурашки по спине побежали. А дочь объясняет «у 11 класса же это последний первый звонок», — говорит Надежда Ильинична.

Класс обветшал и давно пуст, но почти истлевшие занавески так и висят тут.

«А вот кабинет русского языка и литературы, здесь расстреливали наших мужчин и выбрасывали их тела вниз через окна».

Мы осматриваем комнату за комнатой и чувство неверия в произошедшее сменяется тоской от того, что все это уже произошло и ничего нельзя исправить.

«Линейка должна была начаться 1 сентября в 9:00. Но народ опаздывал и было решено перенести ее на 10:00. Все мероприятия проводили на улице, на этой площадке. Здесь под деревьями сидели гости, — продолжает рассказ Надежда Ильинична, когда мы выходим из школы. — Однако становилось жарко и решили все же начать раньше, с теми, кто успел подойти. И только я поворачиваюсь к своему классу, как слышу крик и вижу за спинами детей бледного боевика с автоматом в руках. Дальше все происходило, как будто не с нами, как в ненормальном фильме, который вот-вот должен закончиться, но никак не прекращается».

Выкрикивая угрозы и стреляя в воздух, террористы загнали в здание школы более 1 100 человек — детей, их родителей и родственников, учителей.

«Разбивали окна и загоняли нас в них. Малыши, кто стоял с краю, побежали по своим кабинетам и давай прятаться там: в шкафы, под столы. Я стою возле окна и почему-то у меня такая мысль в голове: если сейчас залезу, они начнут стрелять по оставшимся. И стояла, ждала, пока все не пройдут. Бандит говорит мне «ты чего не подымаешься?», я отвечаю, что жду остальных. Он мне «ты директор?», я — «нет, учительница». Он — «я тебя сейчас убью», я — «ну ты же для этого сюда и пришел». Он стал стрелять мне под ноги. Пока боевик так развлекался, все уже поднялись, тогда я тоже подошла и забралась внутрь. Тут ко мне подбегает боевик и спрашивает, где третий этаж. Я ему объясняю, что наша школа — двухэтажная. Он кричит «как двухэтажная?», машет рукой и бежит дальше. В зал я попала одна из последних».

Полную картину того, что происходило дальше Надежда Цалоева-Гуриева узнала уже позже. В тот день в школу № 1 Беслана проникли 32 боевика с целым арсеналом оружия и взрывных устройств: автоматами, гранатами, ручными пулеметами, противотанковыми гранатометами и сотнями килограмм взрывчатки (основной запас разделили на несколько крупных зарядов, остальное несли на себе в поясах смертников). К району захвата стянули по тревоге военных, спецподразделения и спасательные службы, развернули антитеррористический штаб. Заложников загнали в спортзал и в соседние с ним помещения.

«Я остановилась на середине и тут ко мне подходит моя племянница (она только в пятый класс перешла) и моя младшенькая Иришка (она во второй класс перешла), с бантиком в руке, зареванная вся. И только тут я вспоминаю, что со мной были еще и мои дети. Беру их за руки, веду через весь зал, и мы садимся под щитом. В это время толпу попытался успокоить один из родителей. Он сказал боевикам «ну что вы устроили давку, посмотрите сколько здесь свободного места». Боевик вытащил пистолет, сказал «ты что, здесь самый умный» и убил его. После того как людей рассадили, нас заминировали. Все произошло быстро, у них были заготовки: мины, катушки с проводами».

В это время другие террористы взламывали полы. Позднее этот эпизод породил слухи: мол, оружие спрятали в школе заранее. На самом деле бандиты просто учли опыт «Норд-оста», куда одна из штурмовых групп ворвалась через подвал, и старались заранее вскрыть все подвалы. Террористы устроили из школы настоящую крепость: окна закрыли пластиковыми щитами и завалили мебелью, проходы баррикадировали и минировали. В качестве рабочей силы использовали мужчин. После возведения баррикад их расстреляли, а тела выбросили в окно.

Далее началась долгая осада, в течение которой заложники страдали от давки, духоты, голода и жажды.

На фото: акцию в память о бесланской трагедии сегодня провели в Ханты-Мансийске

«Иногда боевики как бы проявляли сострадание. Но оно было издевательским. Занесут две баклажки воды, бросят в толпу и стоят, смеются. «Хороший» бандит, принес воды на почти полторы тысячи человек», — рассказывает бывшая учительница.

На третий день среди захваченных боевиками людей начались обмороки. Тех, кто потеряет сознание, боевики обещали расстрелять на месте. Напряжение возрастало. Командование готовило план штурма, уговорив боевиков пропустить до полудня бригаду спасателей, чтобы те забрали тела погибших заложников. Однако после серии внезапно прогремевших взрывов и беспорядочной стрельбы в школьных коридорах властям пришлось отдать приказ к началу спасательной операции. Первые взрывы произошли изнутри из-за принципиального недостатка самодельных взрывных устройств — ненадежности.

«Настоящие взрывы не такие, как в кино, они глуховатые. Сначала прямо над выходом образовалось плотное белое облачко. Я не успела повернуть голову к детям, сказать, чтобы они ложились, как раздался другой взрыв, и потеряла сознание. Я думала, что после взрыва очнулась быстро. Но исходя из того, что я узнала позднее, понимаю: прошло не меньше часа. Я коснулась моей Верочки, она была уже холодная. Видели когда-нибудь красновато-фиолетовый синяк? У нее все тело было такое. И кровавые слезки на щеках — из одного глаза и другого. И я поняла, что Верочки уже нет. Начал приходить в себя сын, Боря. Глаза не открывал, ничего не говорил, но шевелил руками. Весь в крови, но кровь — моя. У него была рана в животе и под ключицей, откуда вышло то, что в него попало. Что это, я не знаю, но знаю одно: когда начался пожар, он уже был неживой. Нас с Иришкой через окно столовой вытащили спецназовцы».

Оставшиеся внутри школы боевики оказали яростное сопротивление, прикрываясь людьми как живым щитом. Тех, кто уже не мог ходить, безжалостно добивали. Часть бандитов укрепилась на заранее оборудованных огневых позициях, затрудняя эвакуацию выживших. Матери спасали детей, помогая им выпрыгнуть из разбитых окон. «Скорых» и врачей в первые минуты на всех катастрофически не хватало. В солдат и местных ополченцев (чаще всего это были отцы и деды детей, оказавшихся среди заложников), спешивших на помощь, летели гранаты. Этап ликвидации бандитов растянулся на несколько часов.

Теракт унес жизни 334 человек, из них 186 детей в возрасте до 17 лет. Более 800 выживших отправили на лечение в госпиталь. Среди тех, кто участвовал в освобождении пленников, тоже были потери: погибли три бойца спецотряда ФСБ «Альфа», семь из подразделения «Вымпел», шестеро спасателей и один сотрудник МВД. Единственный выживший из числа нападавших был приговорен к высшей мере наказания — пожизненному заключению.

Сейчас о трагедии напоминает лишь остов школы и мемориальный комплекс с памятником «Древо скорби» и «Городом ангелов» на кладбище, где увековечена память большинства погибших.

«Многие спрашивают, почему был выбран именно Беслан, Осетия. Мне, конечно, никто из боевиков не рассказывал о своих планах. Но я живу не первый день здесь. Сколько терактов здесь было, народу погибло… Я убеждена, что это была попытка заставить нас подняться и пойти на соседей. Чтобы здесь вспыхнул очаг войны. Я рада, что у нашего народа хватило выдержки не поддаться на эту страшную провокацию», — сказала нам на прощание Надежда Ильинична.

Заглавное фото: Eduard Korniyenko / Reuters