«Я видел разную жизнь, но такой тяжелой даже и не предполагал»

В это трудно поверить…
«Усть-Балык». Эта крошечная рыбацкая деревушка на десять домов у Юганской Оби неожиданно в середине 1960-х годов привлекла к себе внимание всей страны. Здесь в 1961 году геологи отыскали большую нефть. Рядом с этим местом и было принято решение возводить будущий город нефтяников – Нефтеюганск.
Директором и основателем Усть-Балыкской конторы бурения треста «Сургутбурнефть» стал Александр Николаевич Филимонов, приехавший сюда из Башкирии, из знаменитых Туймазов. Под его руководством буровики всего за год построили целый поселок.
1964-й стал годом окончания самого трудного первого этапа геологического поиска и разведки недр в Среднем Приобье. Начало промышленной эксплуатации месторождений Среднеобского региона раз и навсегда поставило точку в вопросах перспективности этой территории. А Усть-Балыкское месторождение было названо самым мощным из открытых на тот момент в Западной Сибири.
Усть-Балыкская контора бурения № 1, созданная в марте 1964 года, первой в Западной Сибири начала строительство эксплуатационных скважин. Поначалу коллектив конторы расположился в недостроенном здании школы. Здесь первое время были и штаб предприятия, и жилье для работников. Условия – полувоенные: сухой закон, выходные – иногда, и постоянное наращивание темпов проходки.
«Тебе трудно поверить – за водой ходим в болотных сапогах. Путь до водяной колонки короткий – 500 метров, но добраться до нее 30, а то и 40 минут, т. к. приходится вытаскивать руками увязшие ноги», – писал Филимонов своему другу в Башкирию. А в другом письме признавался: «Я видел разную жизнь, но такой тяжелой даже и не предполагал».
И вот еще:
«Некоторые думают — у нас нет трудностей. Это не так. Топи и болота, гнус — летом, 50-градусные морозы зимой, абсолютное бездорожье. Все это тормозит развитие нашего края. Навигация на Оби, Иртыше, Тоболе короткая – 4 – 5 месяцев. Лед уходит в конце мая, ледостав уже в октябре. За это время надо завезти сотни тысяч тонн различных грузов».
В Усть-Балыке впервые в Сибири был применен кустовой метод бурения скважин. И это был настоящий прорыв в технологии добычи: ведь в Шаиме, к примеру, нефть залегает на глубине 1000–1700 метров одним горизонтом. А в Усть-Балыке нефтеносные пласты гораздо глубже – 2200–2500 метров. 
В мае первые две тысячи тонн промышленной нефти Усть-Балыкского месторождения были отгружены и отправлены нефтеналивной баржей на Омский НПЗ. Теперь нужно было расширять фронт работ. Проходческие бригады Героев Социалистического Труда –мастеров Ричарда Аллоярова, Вениамина Агафонова, Максима Сергеева, которые первыми на Среднем Приобье достигли рекордной проходки – 100 тысяч метров скважин на одну бригаду.   
«Техническая революция в бурении зарождалась в Нефтеюганске…  Вклад буровиков УБР-1 в формирование фундамента крупнейшего в стране нефтегазового комплекса огромен», – писали газеты.

О мошкаре и «северных»
 Александр Николаевич Филимонов пронзительно написал о тех трудностях, которые пришлось пережить в первые годы освоения Западной Сибири:
«Бывали моменты (я их называю «моментами малодушия»), когда хотелось всё бросить к чёртовой матери и уехать куда глаза глядят. Кто видел бурового мастера, плачущего в бессилии от комариного гнуса? Кто видел мгновенно провалившегося в болото бульдозериста на ДЭТ-250, выкарабкивающегося из лап смерти в болотной тине и водорослях? Кто видел, как в сорокаградусный мороз сгорает за 25 минут 16-квартирный дом, да ещё и с людьми?!» 
В июле 1964 года приехавшая к Филимонову в Нефтеюганск в отпуск жена, плача, на коленях умоляла его «уехать из этого ада»…  
Всё лето в Нефтеюганск летали только гидросамолеты: пять-шесть часов из Тюмени при встречном ветре. В салоне на полу люди корчились от болтанки.  Их потом выводили под руки. Но московское начальство не спешило как-то материально отметить проживающих в условиях севера нефтяников. 
И всё же «до столицы докатились их требования  об увеличении районного коэффициента. И летом 1964 года в северные широты приехала московская комиссия. Тогда северный районный коэффициент был равен 50 процентам, но геологи получали еще и «полевые», которые освобождались от налогов и даже от уплаты алиментов. То есть геологи находились в более выгодном положении, чем нефтяники.
«Разместили членов комиссии в домиках из герметических кузовов военных автомобилей…Наши гости всю ночь не смыкали глаз, наломав веток, неистово стегали себя, отгоняя назойливых «кровопийцев».
Утром мы повезли их в Нефтеюганск. Разместившись в кузове артиллерийского тягача, направились на 502-ю буровую, которая находилась в монтаже. Приехав на буровую, поговорили с вышкарями, рабочие показали, как они живут».
А на обратном пути неожиданно заглох мотор. Случилось это совсем в неподходящем месте – в пойме реки, в высокой траве. Туча комаров тут же облепила всех. Через какое-то время водитель Филимонову признался,что «сломался» он неслучайно, мужики попросили. Тогда Филимонов, оценивший шутку, попросил смекалистого водителя заканчивать спектакль, пояснив ему, что членам комиссии хватило суток, чтобы всё понять… 
И правда, в августе того же 1964 года вышло постановление правительства, в котором, «как исключение», до I января 1967 года устанавливался коэффициент 1,7 для основных профессий нефтяников. Этот коэффициент потом и закрепился на территории округа.

«Нефти всё больше и больше…»
Филимонов только на пять лет покинул родной Нефтеюганск, когда его назначили генеральным директором объединения «Урайнефтегаз». Но в 1982 году вернулся домой, и до ухода на пенсию руководил «Юганскнефтеспецстроем».  
Его любили рабочие. Он вместе с ними «впрягался» в то или иное трудное дело. Доводил его до конца. На буровых, на промыслах его всегда видели в болотных сапогах, в рабочей куртке.
В молодости Филимонов, окончив мореходку, служил штурманом на Балтийском флоте, так что отважность была в крови. Как-то поздней осенью охотился он в тайге на тетерева, и на него напал медведь. Когда на считанные секунды медведя отвлекла собака, Александр Николаевич успел перезарядить ружье, сменить дробь на картечь. Это и спасло его.
Однажды Александр Николаевич спас человека, бросившись первым в одежде в ледяную воду. Рисковать и побеждать – это он умел. «В 1969 году мне пришлось прыгать с вертолета в ледяную воду на затопленную буровую (пригодился флотский опыт), чтобы установить против мостков буровой баржу с обсадными трубами. Течение было около 11 км в час. Три часа мы мучились, но дело сделали», – рассказывал Александр Николаевич.
В один из последних отпусков, который Филимонов проводил в Башкирии, друг-журналист спросил: «Может, хватит Севера, Александр Николаевич? Здоровье у тебя уже…» 
– Да ты что! – удивленно вскинул брови Филимонов. – Впереди работы –тьма-тьмущая. Двигаемся потихоньку на Север, а нефти все больше и больше. Да и прирос сердцем я к этой суровой, богатой, нашенской земле. Ее надо еще обживать да обживать…»
Он считал, что обязательно должна быть написана правдивая книга о первооткрывателях сибирской нефти.  
«Нужен свой Солженицын, чтобы все «вывернуть», и плохое, и героическое. Одно другого не перетянет», – писал он в письме другу Алексею Пучкину. А потом было добавление к написанному: «Ничего. Будем бороться и побеждать. Только вперед…»
Герой Социалистического труда, кавалер ордена Ленина А. Н. Филимонов ушел из жизни двадцать лет назад, в 1999-м. Он уже не жил в округе, но похоронили легендарного нефтяника на Усть-Балыкской земле, которую он всеми силами души обживал, и она отдала ему свое тепло.