Не просто себе бродяги…

Но никакого профессионального праздника не было бы без открытий, случившихся на территории Западной Сибири в середине прошлого века. Нефть Шаима, Усть-Балыка, Мегиона, Самотлора пришлась стране очень кстати: месторождения Поволжья, так называемого второго Баку, истощались, а нефть Западной Сибири вырывалась из недр фонтанами. Недорогая, качественная. Было время, когда люди, даже работающие в геологических конторах, не представляли, как выглядит эта самая нефть.

«На первой буровой три куска нефти подняли», – запомнились слова одной работницы ветерану геологии, первопроходцу Василию Храмову. Нефть многим представлялась как каменный уголь. Вахта Храмова бурила скважину № 62 – первооткрывательницу на Усть-Балыке, которая позднее дала Салманову повод отправить начальству знаменитую телеграмму: «Скважина лупит по всем правилам!». Фарман Салманов открыл нефть в Среднем Приобье вопреки мнению ученых, успевших записать Сибирь в неперспективные регионы.
Эксперты удивлялись щедрости сибирских болот: только одно Самотлорское месторождение, писали газеты, способно ежегодно давать нефти в четыре раза больше, чем все месторождения Апшеронского полуострова!
В правительстве решили: сибирские геологи заслужили профессиональный праздник. Ровно полвека назад, 31 марта 1966 года, вышел указ Президиума Верховного Совета СССР, и с тех пор в первое воскресенье апреля страна отмечает День геолога.

 
Бороться и искать
В геологию, на мой взгляд, шли люди особой породы. Одержимые, дерзкие, ершистые и романтичные одновременно. С каким-то особенным нюхом к открытиям. Сибирские же геологи обладали всеми этими качествами в квадрате.
Промышленная добыча нефти в Тюменской области началась в 1964 году, а уже к 1975-у Западная Сибирь давала примерно 30 процентов всей нефти СССР. 
Месторождения открывались одно за другим.
Легко сказать: открывались… Как-то геолог Геннадий Махалин, тот, что в шестидесятые годы работал главным геологом Шаимской НРЭ, меня журил:
– Вот вы, журналисты, любите приписывать геологам какую-то интуицию. Придумали, будто бы наши великие авторитеты геологоразведки каким-то шестым чувством знали, где искать нефть. Никто – ни Эрвье, ни Салманов, ни Ровнин – не знал, где ее искать. Как выявлять нефтяные структуры на такой огромной территории? Миллион квадратных километров – поди ищи! Это на Кавказе нефть то там, то здесь прорывается на поверхность. А тут – равнина. Решили бурить опорные скважины. Пропахали всю равнину. Шли по болотам, месили кирзачами грязь, жили в палатках. Какая тут романтика? Тяжелая работа… 

Школа выживания
Профессия геолога – школа выживания. Легендарный Юрий Эрвье, направленный в Тюменскую нефтеразведочную экспедицию в 1952 году и позже возглавивший всю геологоразведку региона, так писал о первопроходцах сибирского Севера:
«Легко сказать: нужно там-то пробурить и поставить точку на карте. А сделать это – значит протащить по бездорожью узлы буровой установки, весящей двести пятьдесят – триста тонн, материалы для бурения... Хуже всего топографическим отрядам, прокладывающим путь геофизикам: руби в тайге просеки, неси на себе палатки и железные печи, инструмент, месячный запас продовольствия. В любой момент можно попасть в зыбкую трясину, встретиться с медведем, угодить под падающее дерево. Но люди не отступали...»
У геологов-первопроходцев в пятидесятые годы главным транспортным средством был танк Т-34. С него срезали броню, снимали башню и таскали на нем громоздкую технику. А еще использовали артиллерийские самоходные установки. Тракторов хронически не хватало, так что военная техника выручала. Зимой возили по замерзшим болотам технику, а летом бурили. Только в 1959 году у геологов появились первые вертолеты Ми-1. Сибирские геологи стали первыми испытателями вертолетов.
– Мы на них пересели, что называется, с лошади где-то в 1959 году, – рассказывал Салманов. – Но однажды случилось несчастье: по вине пилота один вертолет зацепился за какую-то проволоку и сгорел. Был большой шум. Этот случай разбирали в Москве, в правительстве. Министр авиации хотел запретить геологам обкатку вертолетов. Я выступил, сказал, что не будет происшествий в воздухе, если запретить все полеты и, как прежде, осваивать Западную Сибирь на лошади. И тогда на нашу сторону встал первый заместитель председателя правительства Алексей Косыгин. Он сказал: «Поддерживаю этого молодого человека», – и показал на меня. Нам же, геологам, наказал, чтобы мы были поаккуратнее…
 

Бытовые подвиги
Поаккуратнее… Сказать такое Салманову! Он был, пожалуй, самым дерзким за всю историю геологоразведки, самым неудобным для начальства, но и самым, как бы сейчас сказали, эффективным менеджером. Видел цель, а препятствий на пути как будто не замечал.
– Я в 26 лет создал в Сургуте геологоразведочную экспедицию, – делился как-то с «Новостями Югры» Салманов. – Что такое Сургут в конце пятидесятых? Всего-то три тысячи человек. Я по-русски плохо говорил, с моим азербайджанским меня с трудом понимали. В Сургут пришел один, в мешке сто тысяч рублей. С этого начал создавать экспедицию. Летом куда-то добраться можно было на маленьком катерке, зимой – на лошади. У меня там был Казбек, на нем я преодолевал по 200 километров.
Между прочим, в Сургуте геологи не только нефть искали, но и кукурузу пытались вырастить, которую насаждал по всей стране Хрущев. Нефть нашли, а кукуруза не взошла. Прав оказался Салманов-старший, приезжавший к сыну в Сургут. Взглянув на землю, он сказал: ничего у вас с кукурузой не выйдет.
Но к агропрактике Салманов еще вернется. В Горноправдинске, где с 1964 года базировалась Правдинская экспедиция. За считаные годы Горноправдинск, оторванный от «большой земли», стал одним из лучших поселков в СССР. Здесь строились жилые дома, на новом стадионе проходили областные соревнования по футболу, а в теплицах выращивали овощи и цветы женщинам к 8 Марта. Фарман Курбанович многие свои «бытовые подвиги» совершал вопреки воле столичного начальства и получал за это немало взысканий.
Под руководством и при непосредственном участии Фармана Салманова были открыты более 130 месторождений нефти и газа. А ведь мог развернуться при первой неудаче… Тихо отсидеться, не раздражать начальство – позиция удобная. Но для настоящего дела нужны люди такие, как Эрвье, Ровнин, Салманов, Токарев, Тепляков. Без них история югорской геологоразведки не состоялась бы... Может быть, поэтому не только в истории геологии, но и страны остались их имена.

 
Жизнь «как у всех» - не для них
…Год назад при содействии Федерального агентства по недропользованию вышел фильм по роману Олега Куваева «Территория». И хотя события в фильме происходят на Чукотке и ищут геологи не нефть, а золото, «Территория» в какой-то степени и о первооткрывателях югорской нефти. О том, что ими двигало. О том, что ушло из нашей жизни и чего так остро не хватает. История поиска была совсем не про деньги и карьеру, а про человеческое достоинство и вызов обстоятельствам. Про азарт первооткрывателя, который у современного человека, кажется, притупился.
«Если была бы в мире сила, которая вернула бы всех, связанных с золотом Территории, погибших в маршрутах, сгинувших в сучьих кутках, затерявшихся на материке, ушедших в благополучный стандарт «жизни как все», — все они повторили бы эти годы», – написал Олег Куваев о своих героях в конце романа.
Геологи, ступившие более чем полвека назад на югорскую землю, не сомневаюсь, на другую судьбу эти годы ни за что бы не променяли.