Первопроходец «чудо-озера»

Военное детство
Степан Повх родился в Хмельницкой области в 1929 году.
– Дома наши со Степаном были рядом, в детстве играли вместе, – вспоминала несколько лет назад в интервью нашей газете жена Степана Повха Татьяна Степановна. – Нас так и дразнили: жених и невеста. Перед войной закончилась наша учеба: у меня пять классов, у него четыре, больше уже не учились. Местность, где мы жили, подверглась немецкой оккупации. И меня чуть не угнали в Германию – пришлось изменить год рождения с 1928-го на 1929-й. 
Нас спасло то, что вблизи села не было лесов, где прятались партизаны, и немцы редко наведывались к нам. К тому же дорога была грунтовая, в дожди ее так развезет, что не проедешь. Если немцы и заглядывали в село, то в основном за продуктами. Чтобы спасти жизнь, приходилось им отдавать последнее. Вот такое нелегкое и голодное у нас было детство.
В 1949 году Татьяна и Степан поженились. После армии Степан пошел в нефтеразведку, работал в Башкирии верховым рабочим, помощником бурильщика, бурильщиком. Татьяна родила троих детей.
А в 1964 году в жизни семьи случились большие перемены. Известие о первой отправленной баржами на Омский нефтеперерабатывающий завод тюменской нефти заставило многих нефтяников оставить свои «насиженные» места и отправиться за Урал. Повх получил письмо от своего друга, который уже полгода прожил в Мегионе. Тот писал: «Степан, какие здесь прекрасные места! Отправишься в лес на берег Оби, на озера, а их здесь множество, – такая красота кругом, не насытишься. Для рыбака, а ты ведь большой любитель рыбной ловли, лучших условий не найти. И охотникам есть где проявить себя. Глухарей и уток столько, только поспевай стрелять. Лето здесь настоящее – жаркое, щедрое. Предстоит испытать первую сибирскую зиму. Старожилы говорят: многоснежная, лютая. Для тебя и твоих друзей работы невпроворот. Так что, Степан, давай к нам, в Мегион, не пожалеешь. Ждем». 

В Сибирь
– Собрались тогда четыре семьи, с которыми мы дружили, – вспоминала Татьяна Степановна. – Четыре бурильщика – мой муж, Иван Ретиков, Евгений Гечь и Иван Ромашевский. Мужья уехали в Тюмень в начале августа 1964 года. Дали нам слово, что поедут в один нефтяной район, будут работать на одном предприятии и заберут семьи к концу этого года.
В Тюмени добровольцы полтора месяца грузили на баржу оборудование, балки, спецодежду. Через полмесяца пристали к берегу Оби, где еще никакого Нижневартовска не было. А значит, самим предстояло построить себе жилье.
Отправленное же из Тюмени на трех баржах оборудование для Мегионской конторы бурения не успело прийти до морозов. За 100 километров до Сургута баржи захватил ледостав. Что делать? Ждать очередной навигации? Тогда освоение месторождения оттянется еще на один год... На установленную точку бурения первой эксплуатационной скважины крупногабаритное оборудование можно было завезти только по зимнику: летом вскрываются болота. И выход нашли. Набрали из числа механизаторов и бурильщиков команду, посадили на тракторы и по замерзшей реке доставили оборудование в Мегион. На головной машине оказался Степан Повх, за ним-то и двигался весь караван.
«Более 400 километров шла колонна буквально на ощупь по коварному обскому льду. Двигались без остановок в течение нескольких суток, порой в молочном тумане и в сильный мороз. Людей согревало лишь осознание того, что их ждут в Мегионе с надеждой и нетерпением. Когда доставили оборудование на буровую, сил хватило лишь на то, чтобы добраться до нар в вахтовом балке», – рассказывает в своей книге «Мегионский марафон» Сергей Великопольский, возглавлявший партийную организацию Нижневартовска. 
Коллектив Мегионской конторы стал пионером внедрения нестандартных технологий. Собственными силами пришлось впервые создавать искусственные острова, насыпи, лежневые дороги. Трудностей хватало: не выдерживали, лопались тросы, горели моторы, буксовали машины. Но они справились. 

Первая скважина Самотлора
Право пробурить первую эксплуатационную скважину на Самотлорском месторождении, входящем по запасам в десятку крупнейших в мире, предоставили молодой бригаде Повха. В первый день буровая бригада прошла более двухсот метров. Бывали сутки, когда проходка не превышала 40–50 метров. Но они шли к цели. Самотлор не сдавался, он словно бросал людям вызов, испытывал их волю: гудела буровая, обросшая ледяными глыбами, крошился металл. «Бог создал землю, а дьявол – Самотлор», – любил повторять Повх.
Второго апреля первая промысловая скважина № 200 Самотлорского нефтяного месторождения была подключена к нефтесборной сети. Высокую честь открыть задвижку оказали буровому мастеру Степану Повху и начальнику нефтепромысла Ивану Рынковому. Так пошла промышленная нефть Самотлора. Каждая пробуренная скважина на месторождении без дополнительных затрат ежесуточно давала фонтаном 200–300 тонн нефти. Самотлор практически сразу стал у нефтяников легендой. Поток нефти на первых этапах покорения был настолько большим, что не хватало резервуаров для закачки черного золота.
– Когда Самотлор дал первую нефть, я учился в девятом классе, – рассказывал сын Степана Ананьевича Владимир, также выбравший профессию нефтяника. – Отца практически не видел, он, как и положено буровому мастеру, постоянно находился на месторождении. Приходил домой, когда мы спали, уходил, когда мы еще не встали. В основном о достижениях его бригады мы узнавали из советских газет. Отец был немногословен, о работе рассказывал редко.

Цена покорения
Степан Повх был заядлым рыбаком. Как приехал в Нижневартовск, сразу же приобрел мотолодку и рыболовные снасти. В свободное от работы время обожал посидеть с удочкой или спиннингом на реке. Частенько брал с собой старшего сына Владимира. Степан мог часами рассказывать о красотах Оби и Ваха, при этом показывая руками размеры пойманной рыбы и приговаривая: «Ведь такой рыбы, как в Оби, нет нигде!» Ребята из бригады в очередной раз подшучивали: «Ну, Степан, покажи, какую рыбку добыл?»
Бывало, Степан Ананьевич вспоминал встречу с одним аборигеном-охотником, плыли как-то вместе на барже. «И ты тоже за нефтью? – спросил он тогда Степана. – Все помешались на ней».
Ханты сказал, что в его роду все охотники и рыбаки, нефтяников же он упрекал в том, что те «ворвались со своими моторами и распугали зверя по всей тайге». На причале, собираясь сходить на берег, старик тронул Степана за рукав и сказал: «Однако, молодой человек, ты учти, наши места возьмут с вас немалый выкуп. Дорого вам обойдется их покорение». Какой-то знак судьбы, выходит, в той встрече на барже был...
В 1978 году, когда началась активная разработка когалымских залежей, первое месторождение назвали в честь легендарного нефтяника – Повховским, а нефтегазодобывающее управление – «Повхнефтью». Именем Степана Повха также названы вахтовый поселок, улица и сквер в Когалыме, улица и школа в Нижневартовске. В Когалыме установлен бронзовый бюст Повха, его имя начертано на борту самолета компании «ЮТэйр».
За свои заслуги буровой мастер был награжден орденами Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени, медалью «За доблестный труд» и знаком «Отличник нефтяной промышленности СССР».

Степан Повх 1969 г.
- Пройдет восемь-десять лет, Самотлор даст сотни миллионов тонн нефти, покроется дорогами, нефтепромысловыми объектами. Но среди тысяч скважин мы всегда найдем «двухсотку», будем показывать ее своим детям, рассказывать о ней и о людях, которые первыми пришли на зов Самотлора.