«Тихая моя родина, я ничего не забыл»

В Сургуте прошли Рубцовские чтения. Это было юбилейное мероприятие: 30 лет назад в поселке Федоровский состоялся первый вечер, посвященный памяти российского стихотворца. В этот раз вечер слова предварила выставка. Раритетные экспонаты частного собрания писателя, сургутянина Сергея Лагерева никого не оставили равнодушным. Здесь и прижизненные издания стихов, автографы и инскрипты, авторские листы и фотоальбом...

Негромкое слово поэта
И как-то немного странно, как-то по-сиротски обиняком, неярко выраженным диссонансом «прозвучала» в общем хоре презентации скромная репродукция Саврасова «Грачи прилетели». Слова коллекционера, основателя рубцовского центра «Словесность» и литературного клуба «Имена» Сергея Лагерева расставили все по своим местам:
- В 1969 году Николай Рубцов получил квартиру, и первой его покупкой стала репродукция этой картины. Сейчас она хранится в музее в Вологде, именно эту картину Рубцов увековечил в своем стихотворении «Бессонница»: 
Что не под этим ли окном,
Под запыленною картиною
Меня навек затянет сном,
Как будто илом или тиною.

Сергей Лагерев хорошо известен в литературных кругах и как писатель, и как поэт, и как коллекционер. Более тридцати лет он изучает творчество Николая Рубцова, за эти годы создал фонд его имени, собрал уникальную коллекцию документов о жизни и творчестве поэта. В его частном собрании имеется даже копия посмертной маски Рубцова. 
Коллекционер на протяжении многих лет ведет активную переписку и постоянно встречается с друзьями погибшего поэта - литераторами и художниками из Вологды, Питера, Москвы и других городов, где созданы рубцовские центры. 
- В частности, в моей коллекции немало картин художника Владислава Сергеева. Он прислал их мне два года назад. Хочу отметить, что Сергеев иллюстрировал практически все книги Николая Рубцова. Все эти работы сейчас занесены в каталоги ведущих российских музеев, - рассказал Сергей Лагерев. 
Жизнь поэта Рубцова оборвалась трагически рано - в 35 лет. У Пушкина – Дантес, у Лермонтова – Мартынов, у Рубцова – Дербина. Женщина… И пусть спустя много лет после гибели Рубцова кое-кто пытается оспорить этот факт, какая разница теперь. В историю, в память народную это имя вошло как имя убийцы поэта и стало неразделимо с именем Рубцова. 
Жизнь оборвалась, но осталось слово поэта. Неуслышанное тогда, в шестидесятые. Эпоха хрущевской оттепели породила иных поэтов, они звучали как набат, они будоражили умы, генерировали новые идеи, звали покорять неведомые космические дали, поворачивать реки вспять. А тут простое слово, прозрачное и щемяще трогательное. Не рвущееся из напряженной глотки, не рожденное скрученным в жгут, изломанным нервом, а просачивающееся от первоистока, прорастающее сквозь душу тихой травой. 

Непризнанный пророк
В Литературный институт Рубцов пришел уже состоявшимся поэтом. Душа прошла мучительный путь познаний: горькое сиротство, непризнанность и одиночество, пьянство и неприкаянность. Он видел дно жизни, видел изнанку без прикрас. Он постигал трагизм родины и ее народа нутром, пророчески. И тем больней жилось ему здесь, на этой «земле не для всех родной». 
Наверное, это удел российских поэтов - жить мучительно больно, продираться сквозь шипы откровенного равнодушия, зависти, холодного цинизма, пытаться быть услышанным. И, натолкнувшись на глухую стену, слетать с катушек, срываться в пропасть с немым диким ором. И все же: «До конца до тихого креста, пусть душа останется чиста»…
Прикоснуться к строкам Рубцова - это как испить от чистого природного источника, прикоснуться к чему-то непостижимо светлому и доброму. 

Тихая моя родина, 
Ивы, леса, соловьи.  
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
…Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.

Долгожданный поэт России… Он предчувствовал свою трагическую кончину, он летел навстречу ей и не мог остановиться. Его пророчество рождалось в поэтических строках: 

Я умру в крещенские морозы.
Я умру, когда трещат березы…

От судьбы не уйти, да Рубцов и не пытался. Он не гнался за славой, он жил своими стихами, он прорастал сквозь строки, а строки сквозь его душу, как прорастает трава сквозь асфальт. Его слово было услышано лишь спустя десятилетия. 
- Мне стыдно, что до этого дня я ничего не слышал о Рубцове. Я слышал его стихи раньше, но кто был их автором, не знал. Для меня его творчество, его поэзия – это открытие, - признался участник поэтического вечера, студент Сургутского политехнического колледжа Семен Шаповалов. 
И это тоже не впервой, когда Россия признает своих пророков-гениев только после их ухода. Признание пришло к Рубцову не сразу и не вдруг, лишь годы спустя после его трагической кончины. Оно было неспешным, вдумчивым, пронзительно искренним.