В Ханты-Мансийске обсудили, какие причины приводят к развитию рака

Слово «онкология» прочно вошло в наш обиход. Сегодня эта болезнь не щадит ни стариков, ни молодежь, ни детей, отнимая все больше жизней. И никто не застрахован, ведь на одной чаше весов – уникальная система лечения рака, созданная в Югре, а на второй – равнодушное отношение к собственному здоровью. Увы, второе явно перевешивает.

Печальная статистика

О развитии онкологической службы в Ханты-­Мансийском автономном округе шел разговор во время шестой окружной научно-­практической конференции в столице региона. Здесь присутствовали ведущие специалисты округа, которые сегодня ведут борьбу с раком. Правда, с переменным успехом: согласно официальной статистике, показатели первичного выявления раковых заболеваний в Югре
неуклонно растут.

За десять лет число заболевших выросло на 65 %. Только в 2015 году специалистами окружной клинической больницы впервые поставлено на учет 4 214 больных, что на 17 % больше, чем в предыдущем. Самым распространенным видом злокачественных заболеваний стал колоректальный рак (рак толстого кишечника), он диагностирован почти у 14 % людей. Также часто у югорчан выявляются рак легкого и рак молочной железы, они составляют около 12 % случаев.

За последние пять лет заболеваемость онкологией в Югре выросла на 15 %.

– Рассчитать статистику заболеваемости можно двумя путями. Первый – брать стандартизированные показатели по возрасту, – отмечает заведующий кафедрой онкологии Ханты­-Мансийской государственной медакадемии Андрей Чижиков. – Второй – вести грубый подсчет заболеваемости онкологией на сто тысяч населения. Если брать последний, то в целом по России заболеваемость выше, чем в Югре, просто потому, что в нашем округе население моложе. Особенно если брать сургутскую и нижневартовскую зоны действия. Но если пользоваться стандартизированными показателями, то югорчане болеют не меньше, чем по стране, даже больше.

На вопрос «с чем это связано?» врачи обычно отвечают: «одному Богу известно». Впрочем, есть факторы, негативное влияние которых на раковую эпидемию в мире отрицать бесполезно.

– Во-­первых, экология. Конечно, если, к примеру, брать Ханты­-Мансийский район, то он не так загрязнен, как нефтедобывающие и перерабатывающие районы (Сургутский и крупные города), – поясняет Андрей Чижиков. – Во-вторых, привычки в питании северян: мы отдаем предпочтение белковой пище, употребляем мало клетчатки. Все это выливается в рак толстого кишечника. В­-третьих, вредные привычки: именно курение приводит к самому распространенному виду рака – раку легких. В­-четвертых, частая заражаемость описторхозом. У нас выше заболеваемость раком печени и желчных протоков. Хотя она, в принципе, небольшая – четыре случая на сто тысяч населения, но в России она в два раза меньше.

Сейчас в ХМГМА проводятся эпидемиологические исследования (совместно с Томской областью и Швейцарским институтом тропических болезней), которые позволят установить более четкую связь между описторхозом и частотой заболеваемости раком печени и желчных протоков.

Тень равнодушия

На все эти факторы накладывается еще один – равнодушное отношение к своему здоровью. В итоге в автономном округе 30–40 % среди раковых больных выявляются только на запущенной четвертой стадии, когда врачи уже ничего не могут сделать.

Вот и депутат Госдумы, врач­онколог Лариса Фечина утверждает, что первое лекарство от онкологии – это настоящая, а не липовая диспансеризация.

– Она помогает выявить у человека именно те заболевания, которые находятся на ранней стадии. Коварство рака заключается в том, что, пока заболевание протекает на ранней стадии, ничего не болит, отсутствует клиническая симптоматика. Если посчитать, сколько человек старше сорока лет у нас сделали колоноскопию или фиброгастроскопию, это не более 10–15 %. Все остальные либо ленятся, либо боятся.

Югорчане, увы, в этом плане не исключение.

– У меня были проблемы в области толстой кишки. Врач выдал направление на анализ. Полгода оно валялось у меня в сумочке, – рассказывает Елена Кирова из Ханты-­Мансийска. – Потом мне позвонили из ОКБ и попросили либо сдать анализ, либо вернуть направление. Выяснилось, что это очень дорогая процедура. Я сдала, наверное, больше из «жадности»: не хотелось отказываться от возможности пройти нормальное обследование. Но за его результатами я шла еще полгода, пока мне не позвонили от терапевта и не пригласили на прием. Врачи выявили у меня заболевание, которое при запущенности могло привести к раку.

Таких, как Елена, у нас тысячи. Они ждут, пока грянет гром, но после – сделать уже ничего нельзя.

– В округе проблемы не с диагностикой, а с диспансеризацией, – утверждает профессор Чижиков. – Например, рак молочной железы выявлялся бы еще на начальных стадиях, если бы все женщины после сорока лет проходили маммографию каждые два года. Но, к сожалению, это делают лишь 36 % югорчанок.

Как ни печально, в автономном округе две трети тех, кто должен пройти диспансеризацию, этого не делают.

Кадры решают всё

Тем не менее медики отмечают, что на сегодняшний день в Югре оказывается самая квалифицированная помощь людям со страшным диагнозом «рак». В округе работают три онкологических центра: в Сургуте, Нижневартовске и – центральный – в Ханты­-Мансийске. Фактически в России лучше нигде не работают.

Стоит отметить, что показатель смертности от рака в Югре на 42,7 % ниже среднероссийского.

– У нас есть и оборудование, и специалисты, которые в состоянии оказать высокотехнологичную медицинскую помощь. Конечно, есть исключительные случаи, которые требуют консультаций экспертов из других регионов, но они очень редки. У нас налажен контакт с клиниками Екатеринбурга, Санкт­-Петербурга и другими, которые готовы принять в крайних случаях наших пациентов, – говорит специалист из Ханты-­Мансийска.

По словам Андрея Валерьевича, в онкоцентре сейчас работают как местные врачи, так и приезжие:

– Медицинские вузы у нас существуют не так давно. А высококлассный специалист­-онколог формируется не раньше, чем через десять лет после окончания академии. Человек должен пройти длительную специализацию, ординатуру, интернатуру – все это занимает огромное количество времени. Мы просто еще не успели вырастить медицинские кадры самого высокого уровня. Хотя многие наши выпускники уже окончили ординатуру, сейчас на моей кафедре обучаются 17 человек – это специалисты, которые в будущем будут работать в округе и поднимать онкологическую службу.

Вот только в будущем, как выяснилось, нас ожидают большие проблемы с «выращиванием» собственных онкологов. Виной тому перемены в системе образования, а именно упразднение интернатуры.

– Будет только ординатура, сначала два года обучения, потом три. Безусловно, такая система в период становления онкологической помощи обеспечит нам кадровый провал на несколько лет. Ведь немногие молодые люди в течение шести лет обучения в академии, трех лет работы врачом общей практики, потом ординатуры согласятся жить на стипендию в 14–15 тысяч рублей, – резюмировал заведующий кафедрой онкологии Ханты­Мансийской медицинской академии.