Дети страшных лет России
История не знает более великого и беспримерного подвига народов СССР. Каждый год в трагическую дату мы отдаем дань уважения погибшим, в который раз напоминая самим себе, что такое не должно повториться. И по всей России зажигаем свечи, как символ вечной памяти и неизбывной скорби...
Время неумолимо, и сегодня нет рядом с нами тех, кто прошел фронтовыми дорогами. Но живы те, кого мы называем детьми войны, тружениками тыла, кто пережил лихую военную годину, кто трудился во имя Победы.
Борис Лаврентьевич Кондаков – один из когорты детей войны. Ему было пять лет, когда в небольшую деревеньку Белый Яр прилетело страшное известие. Радио в деревне не было, все новости местные жители узнавали от почтальона, вспоминает Борис Лаврентьевич.

– Я хорошо помню этот день, когда почтальонша появилась в деревне и сообщила о том, что началась война. Помню, как отец уходил на фронт, он тогда был председателем первого колхоза. Помню, как он ходил в контору, чтобы передать все дела, как отходила лодка от причала. Добровольцы и мой отец с ними на гребях (на веслах. – Ред.) отправились в Сургут на сборный пункт. А оттуда уже на пароходе всех отправили в Омск.

Лаврентий Кондаков погиб в феврале сорок второго подо Ржевом, где в те страшные дни была настоящая мясорубка. И осталась без главы семейства в далекой от Ржева сибирской деревеньке на Оби большая семья – восемь душ. Пятилетний Борис в семье был шестым, а значит, за ним на руках матери были еще мал-мала меньше. Жили тяжко, но, когда в избу нагрянула комиссия, чтобы помочь вдове – передать детей в детский дом, та наотрез отказалась.

– Потом комиссия не раз заявлялась, но мы жили рядом с лесом, чуть что – скрывались там. Не могу сказать, что жили голодно: у нас был большой огород, трудились все от мала до велика. Охотились на куропаток, глухарей, ловили рыбу, ягоды собирали, грибы. Ничего, выжили все, не голодали. Страшнее было другое: одежонки не хватало, обувки. В школу не в чем было ходить. Так мама продавала дичь и на эти деньги справляла нам одежду. Младшие донашивали за старшими. Так и жили, мама одна подняла нас всех.

День Победы мальчишке врезался в память навсегда. Девятого мая над Белым Яром сгустились черные грозовые тучи, принесшие с собой ветер и ледяной дождь, который быстро перешел в непроглядную снежную метель. Буквально через полчаса образовались сугробы по колено, снежные заносы. Почтальон появился в деревне в полдень и принес такую долгожданную весть – Победа! Весть крылато летела от избы к избе, ребятня с восторженными криками носилась по улице: Победа! Победа! Борька на радостях заскочил к соседям, а там рыдания и вой: семья получила в этот день похоронку.

– Семья большая была, они отца так ждали, каждый день твердили: скоро папка с войны. А тут такое...

Но как зарастает со временем изрытая минами и бомбами земля, так зарастает боль утрат. Семья Кондаковых долго не знала, где захоронен отец, и только спустя не один десяток лет поисковики нашли останки погибшего бойца по медальону. Лаврентия Кондакова предали земле вместе с другими воинами, найденными поисковиками в деревне Карпово Тверской области. Кондаковы посетили могилу родного человека, отдав дань памяти всем павшим в жестоком сражении подо Ржевом.



Я помню колючую папину щеку
А у другой нашей героини – Галины Федоровны Гущиной – своя история и свои воспоминания о войне. Почти полвека живет она в Сургуте и по праву называет себя старожилом. Родом Галина Федоровна из Люберец, что в Подмосковье. Ей было четыре года, когда началась война. Отца в первые же дни призвали на фронт. Дома осталась жена с тремя ребятишками на руках.

– Я была самая старшая и хорошо помню, как папа перед отправкой на фронт буквально на часок забежал домой. Пришел в шинели, принес хлеб, намазывал джемом, сливочным маслом и кормил нас. Прощаясь, он нас всех брал на руки, перецеловал. Последнее что я запомнила, – это его колючую щеку. Он ушел, и больше мы его никогда не видели, – тяжело вздыхает Галина Федоровна.

Подмосковные Люберцы, как и столица СССР, с первых дней стали главным объектом вражеской бомбардировки. Первая воздушная тревога в Люберцах прозвучала уже в июле сорок первого. Ночью. Маленькая Галя помнит, как мать сгребла младших детей, крепко сжала ее ручонку и бросилась в бомбоубежище.

– Это было страшно. Жуткий гул самолетов, грохот, все трясется. И мы бежим. Потом налеты стали постоянными. Мы почти не выходили из бомбоубежищ. Вот говорят, что человек ко всему привыкает. Неправда! Я и сегодня как вспомню, так страшно делается!

С июля 1941-го Люберцы стали прифронтовым городом. Немецкие летчики сбрасывали бомбы на предприятия, жилые дома, медицинские учреждения. Но самым страшным был голод. Зимой он досаждал особенно. Семья буквально бедствовала, продуктов, выдаваемых по карточкам, на месяц не хватало. Тогда в Люберцах на работающего выдавали паек – 700 граммов хлеба, 400 граммов – ребенку, 300 – иждивенцам.

– Мы собирали картофельные очистки, капустные листья, мама все это промывала и варила. Очень было голодно. А осенью, зимой холод донимал, помню, спали одетые, под несколькими одеялами. А мама поверх еще какие-то пальтишки набрасывала, чтобы не замерзнуть.

Отец с первых дней войны сражался под Москвой. Он прошел практически всю войну вплоть сорок пятого года. Письма приходили редко, но семья ждала и верила – он обязательно вернется! Но в сорок пятом пришло извещение. Короткое, всего пара строк: ваш муж пропал без вести.

– Мы до сих пор так и не знаем, где он похоронен. Хотя знаем, что был он призван Ухтомским районным военкоматом и воевал в составе 291-й части. А тут вскоре объявили, что немцы капитулировали. Победа! Что творилось на улицах! Люди пели, кричали, плясали, радовались, а наша мама так плакала, так плакала... – Галина Федоровна не смогла сдержать слез.

Воспоминания о войне ей давались нелегко, и тяжелое чувство, что я в силу профессии невольно заставляю ее вновь переживать те страшные события, не покидало меня во время беседы. Утешало одно: эти воспоминания последних свидетелей страшного лихолетья нужны нам всем. Нужны, чтобы не обеспамятеть, не встать на одну доску с нацистами, не потерять облик человеческий. Не утратить души.



Цифры и факты
Из Югры на фронт ушли почти 18 тысяч мужчин и женщин. После войны вернулись домой лишь восемь тысяч человек.