В представительстве Югры в Москве есть хорошая традиция – встречи с ветеранами-­земляками, живущими в столице. На одной из таких встреч я познакомилась с летчиком Вадимом Кожевниковым, участвовавшим в освоении западносибирских недр.

С видом на аэродром

Он родился в Самарово ровно за месяц до начала войны, в мае 1941 года.

– Не поверите, но еще сохранилась избушка, которую строил отец, а я ему помогал. Кедр, который рос во дворе, встретил меня как старый родственник, когда я четыре года тому назад приезжал в Ханты-­Мансийск. А через год снова приехал – нет моего кедра, срубили… – рассказывает Вадим Тимофеевич.

Кожевниковы жили рядом с гидропортом, там работал инженером отец Вадима. Хоть и рос он рядом с самолетами, не сказать, что Вадим с детства бредил небом.

– Мать видела меня хирургом, и я после школы поступил в свердловский мединститут. По баллам­-то прошел, но для медиков тогда требовался производственный стаж. Отец отправил трудиться мотористом в салехардский порт (к этому времени семья уже переехала в Салехард). И тяга к медицине как­-то сама собою прошла. Только самолеты занимали все мысли. Через год поступил в Бугурусланское летное училище, – продолжает он. А вскоре женился на красавице Валентине. Брак длится уже 55 лет.

Кожевников летал по всем «северам».

– Грузы были разные, даже лошадей приходилось возить на Ан­2. Обложим брюхо самолета внутри сеном, и милости просим! Самолет-­то маленький, и лошадиная морда почти всегда упиралась в газовый рычаг. Но ничего, довозили в целости и сохранности, – смеется Кожевников.

Операция «Труба»

Освоение Западной Сибири в условиях бездорожья без авиаторов было бы невозможно. Да разве построили бы разветвленную систему трубопроводов, если бы летные экипажи не перевозили трубы! Операция «Труба» – так между собой пилоты прозвали эти рейсы. В салон Ан­12 вмещалось ровно три трубы диаметром 1 200 миллиметров. Даже трудно представить, сколько раз авиаторам надо было подняться в небо, чтобы построить первый газопровод Игрим – Серов. Тот же Самотлор без небесных тружеников вряд ли бы освоили в кратчайшие сроки. А летом переключались на «фруктовые рейсы».

– Чтобы в Уренгое, Сургуте, на Камчатке и Чукотке были фрукты, летели за ними в Узбекистан, – поясняет Вадим Кожевников.

В 1971 году случилась авария на скважине «Кропоткинская». Для того чтобы сбить пламя, понадобилась артиллерийская пушка, ее на самолете Ан­12 доставил экипаж Кожевникова. Пламя погасили, а Вадим Тимофеевич за участие в освоении западносибирских недр был награжден медалью «За трудовую доблесть».

Афганский рейс

Другую медаль – «За отвагу» – Кожевникову дали за Афганистан. В тот момент, когда «ограниченный контингент советских войск», как писали газеты, вошел в эту страну, у Кожевникова карьера шла в гору. По направлению руководства тюменского авиапредприятия он поступил и через четыре года успешно окончил Академию гражданской авиации в Санкт-­Петербурге, распределился в Центральное управление международных воздушных сообщений. К моменту защиты дипломного проекта получил допуск к полетам на Ил­76. Но случился Афганистан. Гражданские летчики летали туда наравне с военными. Спрашиваю:

– А отказаться было нельзя?

Вадим Тимофеевич меня не понимает:

–Да как же откажешься?! Мы так были воспитаны, Родина сказала: надо! И какой тут может быть отказ? У меня дед, между прочим, кавалер трех Георгиевских крестов. Воевал еще в Первую мировую. Похоронен в Ханты-Мансийске. Трусливыми Кожевниковы не были…

А в 1981 году Кожевникова отправили на три года в Ливию обучать местных пилотов.

Но самое большое профессиональное счастье Вадим Тимофеевич испытал, когда пересел на Ил­86. Летал через Атлантику, и в Буэнос­-Айрес, и в Нью-­Йорк, не говоря уже о Европе. Кстати сказать, штурманом одно время у командира корабля Кожевникова был зять Ельцина, возглавивший позже «Аэрофлот». Но связями Кожевников никогда не пользовался. Не тот характер.

Только три секунды

– За что я люблю свою работу – она не рутинная, – говорит Кожевников. – Что такое полет? Это готовность к принятию единственно правильного решения. На раздумья у тебя три секунды. Оцени обстановку, прими решение и осуществи. Еще летная работа – шанс встретить уникальных людей. Эрвье, Салманов, Муравленко, московское начальство – кто только не летал со мной! Над топями и тайгой. Однажды в полете на Ли­2 даже с собственным двоюродным братом познакомился, знаменитым буровым мастером. Он спросил у ребят: «Кто командир корабля?» «Кожевников», – говорят. – «Так это же мой брат!» Павел был намного старше меня, прошел войну. Участвовал в открытии и разведке Березовского, Игримского, Крузенштернского, Пунгинского, Тазовского, Шухтунгортского месторождений углеводородного сырья. В совершенстве освоил технологию бурения глубоких поисковых и разведывательных скважин, даже Государственную премию получил. Мы знали друг о друге, но ни разу не виделись. Бывает же такое – в небе с братом познакомиться!

На пенсию Кожевников ушел в 2001 году, отработав в авиации 43 года. Как примирился с другой, бесполетной жизнью, как пережил расставание с небом?

Этот вопрос я так и не решилась задать.